Некроманты, тоже порядком уставшие от ожидания (кто-то втихомолку курил в сторонке, кто-то партизански дожевывал прихваченное из дому яблоко), мигом избавились от компрометирующих улик и, едва не подпрыгивая от нетерпения, стали расходиться по местам. Лардозиан, тут же заметив какой-то непорядок с построением, рьяно принялся его устранять, молодецки размахивая тяжелым посохом и шипя на нерасторопных подчинённых. Ишко пристально взглянул на Санти, почему-то побледнел и начал бочком отодвигаться в сторону - так, чтобы между ним и златовласым некромантом оказались алтарь и я.
Ракем, не дожидаясь, пока Санти заберёт у меня плащ, сорвал его и небрежно перебросил коллеге. Но едва он едва поднял руку, красиво перебирая пальцами, и магические путы на моих запястьях и лодыжках начали затягиваться, как в глазах чародея вспыхнули белые искры, изо рта вылетело розоватое облачко, и он… исчез. Без душераздирающего крика, без громкого хлопка, без фейерверков и клубов вонючего дыма - просто исчез. А Санти невозмутимо расправил плащ, снова накинул его мне на плечи и, склонив голову, посмотрел в глаза - впервые за всё время нашего знакомства.
Говорят, глаза - зеркало души. В отношении магов это утверждение справедливо вдвойне. Через глаза маг заглядывает тебе в душу, и на мгновение ты становишься равным ему. Ты видишь его так, как он видит тебя - насквозь. Без утаек и лжи. Не мысли и воспоминания, а самую суть человека - кто он, на что способен и как намеревается с тобой поступить.
Описать словами то, что таилось за мягкой полуулыбкой и рассеянным видом Санти, было невозможно. Но это что-то заставило меня замереть, как кролика перед удавом.
- Знаешь, я люблю проводить вечера в лаборатории. Очень, - не отводя взгляда, проговорил некромант. - Да и дни, в общем-то, тоже. И ночи.
Чтобы ответить, пришлось облизать внезапно пересохшие губы и больно себя ущипнуть.
- А я люблю хлебать "Огненную долину" кружками, курить вонючие кубинские сигары и влипать везде, где только можно. И что с того?
- Хорошо, - кивнул Санти, и я ощутила слабое покалывание на коже - как если бы вокруг меня возводился магический щит. Да что там - целая гроздь щитов!
- Что ты де… - раздраженно начал Вашфа - и тут же понимание накрыло его, как ледник Колка. - Ах, ты…
Глаза некроманта расширились так, словно хотели вылезти из орбит, с вычурного черепообразного навершия не менее вычурного посоха сорвалась ветвистая иссиня-черная молния, но, не долетев до Санти, рассыпалась безобидными искорками. Сам нападавший выронил посох и согнулся, словно ему в солнечное сплетение прилетел чей-то увесистый кулак, а едва выпрямился, совершая обеими руками беспорядочные пассы, как в грудь его ударила болотно-зелёная сферка, пронизанная ниточками черных молний. И, пробив насквозь, унеслась вдаль, по пути снеся полголовы какому-то седобородому старичку. Тот рухнул наземь мешком с костями, но Вашфа завалился на бок медленно и торжественно, как Пизанская башня. Подол балахона бесстыдно задрался, обнажив тощие, бледные и волосатые щиколотки. Оные щиколотки несколько раз конвульсивно дернулись и замерли.