Но так не получалось. Мощный приток адреналина, судорожное дыхание и слишком участившееся сердцебиение не собирались оставлять девушку. Внутри у нее все дрожало, рот пересох и… слава Богу, что Уилкс все-таки заставил ее надеть этот мочеприемник! Казалось, будто сам страх схватил ее и выжимает, как тряпку. И чем ближе они приближались к "Джексону", тем сильнее охватывало Билли желание развернуться и удрать обратно. Разумом она понимала, что они должны это сделать во что бы то ни стало, но какая-то темная глубокая часть ее существа, не подчиняющаяся сознанию, толкала Билли на то, чтобы найти какую-нибудь норку и глубоко там зарыться. "Уходи! Убеги! Спрячься! - кричала она. - Лети! Спеши, пока еще не поздно!"
Словом, с одной стороны, Билли с обреченностью смотрела на все их предприятие, а с другой - панически боялась смерти. Не самой смерти как таковой, а скорей ее вида. Одно дело - отойти в мир иной в сто десять или даже сто двадцать лет, окруженной любящей семьей, внуками и правнуками, это еще ничего. Но быть съеденной безмозглой злобной тварью или навеки болтаться в космосе - способы не лучшие для расчета с жизнью.
Но сделать ничего все равно уже было нельзя. Надо рисковать сейчас, рисковать и, может быть, умереть. Или умереть позже.
"Лучше позже! - визжал внутренний голос. - Умереть всегда успеется!"
***
Спирс стоял неподалеку от новой дороги, построенной королевскими инженерами в Ласвари, темная земля была затоптана и разрыта колонной пушек на конной тяге. Сэр Артур обернулся к нему и сказал: "Ну, старина, что ты думаешь? Сможем ли мы остановить этих кровавых содомитов?" Спирс кивнул. Сэр Артур еще не был герцогом Веллингтоном - насколько Спирс знал, что-то там было нечисто, - но он твердо был уверен, что в битве с Синдиа и Бонсли из клана Маранта индусы потерпят поражение. "Мы остановим их". - "Тогда начинаем, не так ли?" - И сэр Артур махнул офицерам, с напряжением ждавшим обещанного сигнала. Загрохотали пушки, заговорили мушкеты. Ах, Боже мой, как Спирс любил запах пороха на рассвете! Стоны умирающих индусов повисли над полем битвы. Особенно отличался один в гражданской одежде - он издавал серию стенаний, переходящих в исступленный визг, затем умолкал, словно для того, чтобы перевести дыхание, и снова с завидной регулярностью начинал кричать на одной ноте: "А-а-а! А-а-а! А-а-а!"
Спирс очнулся от звуков многочисленных сирен тревоги, бьющих по нервам. В его наркотическом сонном тумане этот звук казался бессмысленным. Он протянул руку и выключил систему тревоги. Потом снова прикрыл глаза, опять втягиваясь в свой дурман…