Они вдвоем направились куда-то через зал.
— Ну, слава Богу, наконец, от него избавились, — сказал Маркус. — Так неприятно, когда рядом болтается пьяный.
Но даже раздражение, испытываемое ею к Пенну, не позволило ей пропустить это несправедливое замечание.
— Он вовсе не был пьян.
— Да? Ну, тогда он и в самом деле вел себя очень странно.
— Это же Пенни. Легкомысленная, непредсказуемая личность.
— Кажется, это преуменьшение. Как ты умудрилась с ним познакомиться? Не возьму в толк, как это вы могли быть друзьями.
Как давно это было. Зачем Маркусу знать обо всем? Ведь она, конечно же, не рассказывала Маркусу обо всех, кому назначала свидания. Так зачем рассказывать ему о Пенне?
Потому что Пенни отличался от … Она быстро отогнала от себя эту мысль.
— Ну, знаешь, как все это бывает в юности, — сказала она неопределенно. — У нас была компания человек из шести, и всегда и везде все были вместе, особенно летом, когда неделями пропадали на Сапфировом озере. И…
— И этот парень был джокером в колоде?
Кэтлин улыбнулась.
— Что-то вроде того.
Маркус ободряюще обнял ее за плечи:
— В любой компании есть такой человек, от которого остается такое же приятное ощущение, как от плитки шоколада. К счастью, такие компании не остаются навечно вместе только потому, что когда-то были — в каком-то смысле — друзьями.
Он пододвинул стул, и Кэтлин с благодарностью опустилась на него.
Хватит о Пенне. Пусть он остается в том неизвестном ей мире, которому принадлежит. Маркус так хорошо умеет расставить все по своим местам!
Маркус щелкнул пальцами проходившему официанту и взял Кэтлин бокал с содовой.
— И все же, с какой стати он называет тебя Котенком? — с любопытством спросил он. — Ты совсем не походишь на этих слабых, беззащитных пушистых созданий.
Кэтлин быстро перевела дух, удивленная, что он снова о том же. Она отхлебнула содовой и полминуты медлила с ответом.
— О, Пенни тоже не считает меня пушистым беззащитным существом. Этим прозвищем я обязана детям на озере, где мы часто бывали, — они просто не могли выговорить мое имя. Вот и назвали меня Котенком, Киттен. Пенни подхватил это имя. — Конечно, когда это слово произносил Пенни, оно приобретало другой оттенок, незачем Маркусу знать об этом. — И вся наша компания последовала его примеру.
— Я никогда не слышал, чтобы тебя кто-нибудь так называл. — В его словах слышалось раздражение.
Она улыбнулась.
— Потому что последующие десять лет я потратила на то, чтобы отучить всех от этой привычки.
— А он не знал об этом? Не могу сказать, что я просто удивлен. Он поразил меня своей фамильярностью.