Изоптера — постоянно длящийся в люксурии акт, который создают более двух миллионов друзей.
Раздели нашу любовь к Королеве!
Ничего не было — верха и низа, мыслей и тела, дней и ночей. Абсолютный инвизибл. Седой и плотный кокон покоя. Он летел или плыл, запеленатый в слепое ничто. Убаюканный, он и сам был ничем, просто частью инвизибла… А потом, как всегда, что-то в нем предательски ожило — и пустота сгустилась и вздрогнула, напряглась, чтобы исторгнуть из себя это живое и чуждое…
Пробуждение было внезапным и грубым, как всегда после чебэшно— го сна. Словно его надкусили и с отвращением выплюнули из теплого мягкого рта в гудящий пчелиный улей…
…В первом слое кто-то и правда гудел, настырно и нудно; Мудрейший с трудом разлепил опухшие веки и сел. Нет, не пчелы. Четыре жирных жука-бакугана, захлебываясь низкочастотным жужжанием, бились в «Кристалл», в переливающийся рекламный баннер, призывавший возлюбить Королеву. Мудрейший согнал с «Кристалла» жуков — тяжелые и обожравшиеся, они медленно отлетели к стене, — раздавил их и вытер кровь тряпкой. Потом попытался закрыть чертов баннер, но тот вместо этого развернулся во весь экран. Мудрейший тихо ругнулся. «Кристалл» заглатывал из второго слоя и отрыгивал на экран всю рекламу, которую находил. Как будто специально хотел подразнить Мудрейшего, предлагая краем глаза полюбоваться на то, что было ему недоступно….
Мудрейший прошел в уборную, умылся холодной водой, обработал дезинфицирующим раствором ранки от бакуганов — чтобы не загноились. Потом заглянул в спальню — Клео сидела на полу, обхватив руками колени и скорчившись, и тихонько стонала.
— Тебе плохо? — спросил он, зная, что она не ответит.
Она не ответила.
Она редко ему отвечала, когда у нее было такое лицо.
Он присел рядом с ней, осторожно погладил пальцем страдальчески сведенные к переносице брови. Клео шумно задышала и привалилась к нему, ткнулась лицом в висок, неловко, будто слепая. Он взял в руки ее лицо, лизнул в губы, и она его не оттолкнула.
Она позволяла целовать себя в губы, только когда у нее было такое лицо…
Снизу, из Доступного Сада, донесся скрипучий младенческий визг. Клео вздрогнула, с отвращением вывернулась из объятий Мудрейшего и легла на живот.
Визг сорвался в хриплое бульканье, точно младенца там, внизу, щекотали, а он неумело хихикал. Вслед за ним почему-то зашлась в хохоте Лейла, как будто и ее щекотали. Заунывно и фальшиво загундосила колыбельную Багира… Никакого покоя. Ну почему эта дура всегда горланит под нашими окнами?..
В раздражении Мудрейший спустился по лестнице вниз.