Это создаёт острое чувство бессмысленности, и, конечно, душевную боль, тревогу. Если нет ничего, что может пережить тело, тогда ничто из того, что вы делаете, не может быть глубоким. Тогда ничто из того, что вы делаете, не может принести удовлетворённости. Если смерть положит конец всему, и ничто не выживет, в жизни не может быть никакого смысла и никакой важности. Тогда это сказка, рассказанная идиотом, полная ярости и шума, ничего не значащая.
Баул, сознательный человек, знает, что он — в теле, но он — не тело. Он любит тело; это его жилище, его приют, его дом. Он не против тела, — потому что глупо быть против собственного дома, — но он и не материалист. Он — земной человек, но не материалист. Он очень реалистичен, не материалистичен. Он знает, что в смерти ничто не умирает. Смерть приходит, но жизнь продолжается.
Я слышал…
Погребальная служба завершилась, и Дезмонд, агент похоронного бюро, обнаружил, что рядом с ним стоит какой-то пожилой господин.
— Родственник усопшего? — осведомился он.
— Так и есть, — ответил старик.
— Сколько вам лет?
— Девяносто четыре.
— Гм, — сказал Дезмонд. — Может быть, вам будет экономичнее не заезжать домой?
Вот вся идея телесной жизни: если вам девяносто четыре года, всё кончено! Тогда вряд ли стоит заезжать домой; лучше умереть на месте. Какой смысл возвращаться? — вы вскоре снова окажетесь на кладбище. Это вряд ли экономично… Если смерть — единственная реальность, девяносто четыре года или двадцать четыре, что это меняет? Дело всего лишь в нескольких годах. Тогда самый молодой человек начинает чувствовать себя старым, ребёнок начинает чувствовать, что почти уже умер. Как только вы понимаете, что это тело — единственная жизнь, тогда какой во всём смысл? Зачем тогда вообще продолжать?
Камю написал, что единственная основная метафизическая проблема человека — это самоубийство. Я с ним согласен. Если тело — единственная реальность, и в вас нет ничего, выходящего за рамки тела, тогда, конечно, это самый важный предмет для обдумывания, размышления, медитации. Почему не совершить самоубийство? Зачем дожидаться девяноста четырёх лет? Зачем страдать по пути к могиле от всех возможных проблем и несчастий? Если человек всё равно должен умереть, почему не умереть сегодня? Всё кажется тщетным.
Таким образом, с одной стороны, американец постоянно мечется из одного места в другое, чтобы так или иначе урвать от жизни какой-то новый опыт, чтобы ни в коем случае ничего не упустить. Он мечется по всему миру, из одного города в другой, из одной страны в другую, из одной гостиницы в другую. Он бежит от одного гуру к другому, от одной церкви к другой, в постоянных поисках, потому что смерть подходит всё ближе. И это — постоянная, безумная погоня. С другой стороны — глубокое предчувствие, что всё бесполезно, — потому что смерть положит конец всему. И какая разница, жили вы бедной или богатой жизнью, были разумны или глупы, были великим влюблённым или ничего не пережили? В конце концов, приходит смерть, и она уравнивает всех: мудрых и глупцов, святых и грешников, просветлённых и дураков — все они уходят в землю и исчезают. Так какой во всём этом смысл? Будда ли это, Иисус или Иуда, какая разница? Иисус умирает на кресте, Иуда на следующий день совершает самоубийство — оба они исчезают в земле.