— Постой! — закричала она. — Где тут ближайшая станция?
— В Сен-Жорже.
— А ехать до нее сколько, если тащиться, как ты?
— Эва! Часа четыре будет.
— Поезда еще ходят?
— Говорят, ходят.
— Отлично. Едем. Иди сюда, Бернар. Няня, не уроните малыша.
— Нет, мадам, мне ведь туда не с руки. С обратной дорогой, это уж восемь набежит.
— Не обижу, — заверила возчика мадам Перикан.
Сидя в тележке, она прикинула, что если поезда ходят по расписанию, то через день утром она уже будет в Ниме. В Ниме… В старинном материнском доме. Будет спать в своей спальне, мыться в ванной; при одной мысли об этом, мадам Перикан едва не лишилась чувств от восторга. Но сможет ли она уехать? В поездах столько народа… «С тремя детьми меня всюду пропустят!» В качестве многодетной матери мадам Перикан всегда и везде занимала по праву, словно особа королевской крови, самое почетное место. И не в ее правилах было отказываться от законных привилегий, она напомнит о них любому. Она гордо сложила руки на груди и оглядела окрестность с видом превосходства.
— Мадам, а как же ваша машина? — скулила няня.
— Сгорела дотла.
— А чемоданы, а детские вещи?
Чемоданы ехали на грузовичке вместе с прислугой. За последнее время из них осталось всего три, с бельем.
— Пришлось ими пожертвовать, — тяжело вздохнула мадам Перикан, возведя очи горе. В то же время она с наслаждением думала об обширных шкафах в Ниме, полных драгоценного полотна и батиста.
Няня, у которой пропали окованный сундучок и сумка под свиную кожу, горько плакала. Тщетно мадам Перикан увещевала ее, упрекая в черной неблагодарности Создателю. «Опомнитесь, нянюшка, главное, вы живы, а остальное — пустяки!» Ослик шел потихоньку. Крестьянин вез их по проселку, срезая, но и здесь было полно беженцев. Около одиннадцати они приехали в Сен-Жорж; мадам Перикан с семейством удалось протиснуться в поезд, идущий в сторону Нима. Здесь она услышала, что договор о капитуляции подписан. Некоторые не верили, но на следующий день прекратились бомбардировки и не слышно стало стрельбы. «Неужели все ужасы позади?» — понадеялась мадам Перикан. Еще раз осмотрела свое добро, «все, что ей удалось спасти», начиная с детей, кончая чемоданчиком. Положила руку на грудь, проверяя, на месте ли деньги и драгоценности. Да, она смогла при любых обстоятельствах не терять бодрости духа, мужества, хладнокровия. Не терять головы! Не терять… терять… Внезапно у нее вырвался сдавленный стон. Она откинулась назад, схватилась за горло и захрипела, словно от удушья.
— Бог мой, что с вами, мадам? Вам плохо? — всплеснула руками няня.