Хирург сказал: «Мужайтесь! Вот —
Тяжелый случай.
Надежды мало на исход
Благополучный».
Халат сияет в темноте,
Святой и белый…
А ты не верил в простоте,
Что есть пределы.
И вот в палате за стеной,
Где боль и стоны,
Дыханье жизни дорогой —
И обреченной.
…Пять яблок выложив на стол,
Уже ненужных,
Ты повернулся и пошел
Навстречу стуже.
И вышел ты в больничный сад,
На миг опешил:
На плечи тополя халат
Наброшен снежный.
Раз за разом проговаривая эти пять строф, когда про себя, когда вслух, Мишка брел по темной улице навстречу маячащей перед ним студеной бездне.
Зазвенел телефон. Звонила Марина. С тяжелым сердцем Мишка откликнулся на звонок.
— Это я, — голос у Марины был не просто чужой — он был мертвый. — Миша?
— Марина, это я. Я слушаю! — Мишка отчаянно надеялся на несбыточное. Что голос Марины зазвенит от радости, и она скажет, что все было дурацкой ошибкой, что анализы перепутали, что у Иринки всего лишь какая-то необычная разновидность ангины, что ей уже лучше, и что она просила Мишке передать, чтобы он купил билеты в цирк или в комнату восковых фигур, куда они пойдут если не в эти выходные, то обязательно в следующие…
— Ирине хуже, — сказала Марина все тем же мертвым голосом. — Говорят…
— Что говорят, Марина? Что?..
— Ничего, — резко ответила Марина и положила трубку.
Мишка попытался ей перезвонить, но номер был занят. Мишка топтался на месте, рычал от злости и походил со стороны, наверное, на буйнопомешанного, но дозвониться до Марины так и не смог. Мишка сунул телефон в карман и побрел было дальше, как вдруг в его кармане пискнула поступившая эсэмэска.
Мишка схватил телефон. Сообщение было от Марины. И Мишка понял, почему этих слов Иринина сестра не смогла произнести вслух.
«Счет идет на часы».
Мишке захотелось заорать, затопать ногами, завыть. Чтобы весь этот мир кругом узнал о творящейся несправедливости. Чтобы взорвать весь этот покой ночных улиц вестью о том, что в больнице умирает сейчас абсолютно ни в чем неповинная Ирина Николаевна Каурова восьми лет от роду. Чтобы этот проклятый город, который Мишка спас всего несколько часов тому назад, ощутил свою вину и свою сопричастность к этой несправедливости и, в благодарность за свое спасение, подарил бы человеческому существу чудо…
Но город оставался молчаливым и задумчивым, разглядывал Мишку глазами своих многочисленных огней и, казалось, не понимал, чего хочет от него молодой лейтенант с отчаянным лицом и походкой старика.
Мишка не знал, конечно, сколько людей в этот момент не просто надеялись на чудо — но делали все возможное, чтобы это чудо произошло.