— Вот ты какая, вот ты что придумала! — радовался Миллезимо, целуя ее руку. — Ведь и я об этом думал, да боялся сказать тебе, не знал, как ты взглянешь. Да нет, видно, ты точно смелая, видно, очень меня любишь, не обманула.
— Господи, к чему же мне тебя обманывать, не любила бы тебя, так может теперь же уж стала бы царской невестой…
— Так, значит согласна, значит, и убежишь со мною?
— Да, да, сказала раз, так назад не пойду.
— Только как же мы это сделаем?! — задумался Миллезимо. — Ох, трудно, уж и не знаю, как это будет. Ведь этакая обида, что сродни мне Вратислав: такую они историю поднимут… да и твои тоже, пожалуй, и убежать‑то не дадут нам, мигом и догонят.
— Конечно, трудно, что и говорить, — заметила княжна, — да знаешь ли ты, есть у нас одна пословица такая:«волка бояться, так в лес не ходить». Ну вот ты и помни, и помни, заруби у себя на носу!
И она своим тоненьким, розовым пальчиком ударила по носу графа Миллезимо. Он завладел этим пальчиком и стал целовать его.
— Да ведь и не сейчас это! — снова заговорила Катюша. — Еще что‑то будет, может, и так обойдется. Авось, женится царь на ком‑нибудь, ведь не нравлюсь я ему, вот счастье‑то!
Миллезимо счел своим долгом заявить о том, что у государя весьма плохой вкус. Но княжна не обратила никакого внимания на это замечание. Она стала расспрашивать молодого человека о том, как им жить придется. Он говорил ей про свою родину, и не замечали они, как шло время. Пора вернуться домой княжне Катерине, не то ее искать станут; а приедут домой отец с матерью, так донесут им, что сказалась она больною, а сама весь вечер гуляла по сырости. Делать нечего, простилась она со своим красавчиком. Он так же быстро, так же ловко перелез через забор, а она тихонько пошла к дому, как будто ни в чем не бывало, оглядывалась по сторонам, прислушивалась; все тихо, пусто, никого нет, никто не подглядел их, не подслушал. А дома ее дожидалась графиня Шереметева.
— Что это, Катюша, — сказала она ей, — говорили мне, что ты больна, в постели, а тебя и дома нет, гуляешь по саду. Весь сад я обежала, искала тебя, где ты пропадала?
— Как, ты была в саду? — невольно покраснев, спросила княжна.
— Да, была в саду. Что ж ты покраснела, что это значит?
— Ничего, право, ничего, только я удивляюсь, как это мы не встретились.
— Нет, тут есть что‑то такое! Катюша, не отвертывайся, расскажи мне все скорее.
Но Екатерина Алексеевна стала уверять, что ничего ровно нету. Она ни за что не поведает никому своей тайны. Она проклинала себя за свой глупый вопрос и с ужасом думала, что вот, пожалуй, Наталья Борисовна как‑нибудь проговорится при брате, станут следить за нею, и плохо тогда будет.