Освобожденная сова взмыла вверх и исчезла.
— Взываю к человеческому состраданию, — провозгласил он, лежа в яме. Он говорил голосом священника из далекого прошлого. — Мы сами сотворили это, мы видим перед собой результат безумия, охватившего человечество.
Лишившись совиных глаз, он стал плохо видеть. Свет, казалось, померк, и все, что он мог различить, — несколько ближайших к нему теней. Это были деревья.
Неподалеку, на фоне тусклого ночного неба, угадывались очертания дома Хоппи.
— Впусти меня, — сказал Билл, еле шевеля губами. Он перекатывался в яме, он колотился о ее стенки, покуда листья не превратились в труху. — Я хочу войти.
Какое-то животное, услышав его, на всякий случай отскочило в сторону.
— Внутрь, внутрь… — повторял Билл. — Я не могу долго оставаться снаружи, я умру. Эди, где ты?
Он не чувствовал ее рядом, он чувствовал только присутствие фокомелуса в доме.
Лучшее, что он мог сделать, — это катиться к дому.
Рано утром доктор Стокстилл подошел к покрытому толем домику Хоппи Харрингтона, чтобы в четвертый раз попытаться начать лечение Уолта Дейнджерфильда. Он сразу же заметил, что и передатчик и все огни в доме включены. Несколько озадаченный, он постучал в дверь.
Дверь открылась, и он увидел на пороге Хоппи Харрингтона, сидящего в «мобиле». Фокомелус смотрел на него странно — настороженно, как бы опасаясь чего-то.
— Хочу попытаться еще раз, — сказал Стокстилл, зная, как все это бесполезно, но тем не менее желая продолжать во что бы то ни стало. — Можно?
— Да, сэр, — ответил Хоппи. — Пожалуйста.
— Дейнджерфильд еще жив?
— Да, сэр. Если бы он умер, я знал бы. — Хоппи откатился в сторону, чтобы впустить доктора. — Пока еще он должен быть там.
— Что случилось? — спросил Стокстилл. — Ты что, всю ночь бодрствовал?
— Да, — сказал Хоппи, — я разбирался, как что работает. — Он катался на «мобиле» взад-вперед, напряженно морща лоб. — Это трудно, — пояснил он, явно занятый своими мыслями.
— Я тут подумал и решил, что идея лечения двуокисью углерода ошибочна, — говорил Стокстилл, усаживаясь перед микрофоном. — На этот раз я попробую применить метод свободных ассоциаций, если только смогу связаться с Дейнджерфильдом.
Фокомелус продолжал разъезжать по комнате; его «мобиль» ударился о край стола.
— Извините, — сказал Хоппи. — Я нечаянно. Я не хотел.
Стокстилл заметил:
— Какой-то ты другой сегодня…
— Я тот же самый. Только я — Билл Келлер, — сказал фокомелус, — а не Хоппи Харрингтон.
Правым экстензором он указал в угол:
— Хоппи там. Теперь это он.
В углу лежал сморщенный, выцветший объект длиной в несколько дюймов. Рот его был открыт, демонстрируя полное отсутствие зубов. Объект казался человекоподобным, и Стокстилл подошел, чтобы получше рассмотреть его.