— Нет. Продолжай.
Эрика тяжело вздохнула и продолжала с горечью в голосе:
— Если мать работала, меня отвозили к отцу. И наоборот.
— Чем они занимались?
— Антиквариатом, — коротко ответила она, потом усмехнулась: — Даже после развода родители сохранили общий бизнес. Живя почти рядом, они всегда спорили, кто должен взять меня. Сколько себя помню, они вечно спорили и ругались. И я часами просиживала в своей комнате, разговаривая с Пушем.
— Кто это — Пуш?
— Игрушечный панда. Как только мне исполнилось шестнадцать, я ушла из дома и устроилась в отель уборщицей, поскольку там предоставляли жилье. Я влюбилась в своего шефа. Ему было больше пятидесяти лет, он был вдовцом и имел трех дочерей, — продолжала Эрика. — Он итальянец. Для меня он был скорее отцом, чем любовником. Это он привил мне любовь к кулинарии и определил меня на курсы, позволив жить в своем доме, пока я сама не встала на ноги. Два года назад он умер, и я продолжаю навещать его дочерей, — грустно закончила свой рассказ Эрика.
— Ты рассказывала им об аварии?
Она покачала головой.
— Почему?
— Не хотела волновать их.
— Ты больше не встречалась с родителями?
— Нет.
— Надо же, какая Мисс Независимость.
— Да. А ты? — Похоже, у них началась игра в вопросы и ответы.
Мартин грустно улыбнулся:
— Мама умерла, когда мне было десять лет, а брат и сестра были еще младше.
— Она была полька?
— Да, очень красивая, с темными волосами…
— Ты ездишь в Польшу?
— Конечно. У меня там много родственников.
— И ты знаешь польский язык?
— А как же!
— А отец?
— Он умер, когда мне было двадцать три года. Он тоже был физиком. От него я унаследовал любовь к науке.
— И над чем ты сейчас работаешь?
— Над предупреждением схода снежных лавин.
— И что, получается?
— Надеюсь.
— Прекрасно. Теперь у меня будет возможность кое-что почитать по этой теме, и мы сможем вести с тобой научные беседы.
Мартин засмеялся, потом вдруг посерьезнел и тихо сказал:
— Я не хочу вести с тобой интеллектуальные беседы, Эрика.
Она замерла, чувствуя, как ее бросило в жар, потом в холод, и поставила на столик чашку с кофе, чтобы не расплескать.
— Чего же ты хочешь?
— Тебя.
Эрика посмотрела ему в глаза и с трудом проговорила:
— Тогда почему же мы…
— Потому что, стоит мне коснуться тебя, я потеряю всякий контроль над собой. А мне необходимо сохранять благоразумие, ради Шарлотты. Если бы нас было только двое, все могло обернуться иначе, — мы имели бы право совершать ошибки. Ты мне уже давно нравишься, Эрика, но любовная интрижка — не выход, хотя мы и женаты. Шарлотте необходима стабильная семья. Только как добиться стабильности, когда не знаешь о чувствах своей… жены? Когда она не может оправиться от неудачного романа?