— В этом смысле мои руки чисты, — ответил Дьюан.
— Вы никого не грабили, не нападали на лавки, чтобы добыть съестного, не крали лошадей, когда очень в них нуждались, — никогда не совершали ничего подобного?
— Как-то мне удавалось держаться в стороне от всего этого, даже в самые трудные времена.
— Дьюан, я чертовски рад! — воскликнул Мак-Нелли, пожимая руку своему собеседнику. — Рад за вас и за вашу добрую матушку! Но все равно, как бы там ни было, вы объявлены властями Техаса вне закона. Вы отлично понимаете, что при существующих обстоятельствах, попадись вы в руки закона, вас скорее всего повесят или отправят в тюрьму на длительный срок.
— Потому-то я и скрывался все эти годы, — пожал плечами Дьюан.
— Конечно! — Мак-Нелли вынул сигару изо рта. Глаза его сузились и странно поблескивали. На загорелых щеках заиграли тугие желваки мышц. Он наклонился поближе к Дьюану и положил жилистую руку ему на колено.
— Слушайте внимательно, — понизив голос, проговорил он. — Если я вручу вам помилование — сделаю вас снова честным, свободным гражданином, очищу ваше имя от позора, заставлю вашу матушку, вашу сестру опять гордиться вами, — поклянетесь ли вы сослужить мне службу? Любую, которую я потребую от вас?
Дьюан сидел молча, словно оцепенев.
Медленно, с более убедительными интонациями и с явным волнением в голосе капитан Мак-Нелли повторил свой необычный вопрос.
— Боже мой! — вырвалось из груди у Дьюана. — Что такое? Мак-Нелли, не может быть, чтобы вы говорили это серьезно!
— Никогда в жизни я не был более серьезным! На карту поставлено слишком много, а я играю честно. Ну, так что вы скажете?
Он встал со стула. Дьюан, словно завороженный, поднялся вместе с ним. Рейнджер и беглый преступник пристально взглянули друг другу в глаза, словно пытаясь проникнуть в самую глубину души своего партнера. Во взгляде Мак-Нелли Дьюан прочел правдивость, силу, честные намерения, надежду, даже радость и постепенно растущую уверенность в победе.
Дважды Дьюан пытался говорить, и дважды ему удавалось произнести лишь какие-то хриплые нечленораздельные звуки. Наконец, с усилием сдержав поток рвущихся из груди слов, он постепенно обрел дар речи:
— Любую службу? Да все, что будет в моих силах! Мак-Нелли, я даю вам слово!
Свет от лампы играл на лице Мак-Нелли, смягчая его суровые черты. Капитан протянул руку. Дьюан схватил ее и стиснул в рукопожатии, которыми мужчины обмениваются лишь в минуты самых глубоких потрясений.
Когда они разомкнули руки, Дьюан отступил на шаг, чтобы без сил свалиться на стул. Мак-Нелли выбрал новую сигару — первую он раскусил чуть ли не пополам, — и, прикурив ее, как и прежде, от лампового стекла, обернулся к своему гостю, снова спокойный и невозмутимый. У него был вид человека, честно выигравшего по крупному счету. Следующим движением он вынул из кармана кожаный бумажник и достал оттуда несколько сложенных документов.