— Я уже согласился, — ответил Дьюан.
— Работать будете в строгом секрете. Теперь вы числитесь рейнджером у меня на службе. Но никто, кроме нескольких доверенных людей, не узнает об этом прежде, чем мы закончим дело. Вы останетесь просто Баком Дьюаном до тех пор, пока обстоятельства не позволят нам сообщить всему Техасу, кто вы такой на самом деле. Взгляните — на документе нет даты. Никто не будет знать, когда именно вы поступили на службу. Возможно, нам удастся доказать, что во время вашего изгнания вы оказывали полезные услуги штату. Я больше чем уверен, что так оно и окажется в конце концов!
Мак-Нелли прервал на секунду свою быструю речь, пожевал сигару, сдвинул брови в одну суровую линию на переносице и продолжал:
— Никто на границе не может лучше вас постичь смертельную сущность вашего задания. Один шанс против тысячи за то, что вас убьют. Я бы сказал, здесь вообще нет никаких шансов для любого другого, кроме вас. Ваша репутация, ваша слава далеко распространилась среди беглецов от закона. Может быть, это, да еще крепкие нервы и непревзойденная ловкость в стрельбе помогут вам выкарабкаться. Я надеюсь, что так оно и будет. Но очень, очень много шансов против того, что вам когда-либо удастся вернуться.
— Не в том суть, — возразил Дьюан. — Но в случае, если меня там убьют… то таким образом…
— Предоставьте все мне, — прервал его капитан Мак-Нелли. — Ваши родные сразу узнают о вашем помиловании и службе в качестве рейнджера. Если вы там погибнете, я сделаю все, чтобы смыть пятно позора с вашего имени. Можете положиться на меня.
— Я полностью удовлетворен, — ответил Дьюан. — Это больше, чем то, на что я смел рассчитывать.
— Что ж, значит, договорились. Я выдам вам деньги на расходы. Начнете, когда найдете нужным, — но чем скорее, чем лучше. Надеюсь, вы тщательно обдумаете все детали, особенно способ связи со мной.
Долго после того, как погас свет и затих притушенный гул голосов вокруг костра, Дьюан лежал с раскрытыми глазами, вглядываясь в темноту, размышляя над странными событиями минувшего дня. Он был потрясен, растерян, благодарен до глубины души. Огромная, гнетущая тяжесть свалилась с его сердца. Он с радостью приветствовал рискованное задание, порученное ему человеком, который спас его честь. Мысли о матери, о сестре, о дяде Джиме, о доме, о старых друзьях впервые за все годы нахлынули на него, и впервые воспоминания его были счастливыми. Позор, который он навлек на них, будет смыт; и в свете всего этого его прошлая ущербная, ненужная жизнь и его будущая, по всей видимости, трагическая кончина в качестве искупления стали представляться ему в совершенно ином виде. Но когда он лежал в темноте, и приближающийся сон постепенно затуманивал живые, яркие образы его мыслей, таинственные темные призрачные лица выплывали из мрака, окружая его, тяготея над ним, мучая, как мучили его всегда…