— Думаю, нам удалось ускользнуть от бандитов Блэнда.
— Ладно. Вот что я вам скажу: я возьму вас вместе с девушкой и спрячу, пока вы не выздоровеете. Здесь вы будете в безопасности. Мой ближайший сосед в пяти милях отсюда. И гости к нам приезжают не часто.
— Но вы очень рискуете. За мной охотятся и бандиты, и рейнджеры, — сказал Дьюан.
— Ни разу еще не видел рейнджеров в этих краях. И с бандитами мы всегда жили мирно, разве что вот за исключением Блэнда. Я же сказал, что многим вам обязан.
— Мои лошади могут вас выдать, — добавил Дьюан.
— Я спрячу их в укромной месте, где есть трава и вода. Туда никто не ходит. Ладно, давайте-ка я помогу вам войти в дом!
Последним ощущением этого тяжелого дня, перед тем, как провалиться в небытие, Дьюан запомнил блаженство от давно забытой роскоши чистых простыней настоящей постели, чувство невыразимого облегчения от сброшенных, наконец, тяжелых сапог, и нежные прохладные руки Дженни на его горячем лице.
Он пролежал целых три недели, прежде чем начал поправляться, и еще одна неделя понадобилась, чтобы он смог, наконец, понемногу выходить в предвечерних сумерках на прогулку. После этого силы его начали быстро восстанавливаться. Но лишь перед самым концом своего долгого вынужденного заточения к нему вернулось его присутствие духа. В течение почти всей болезни он был хмур и молчалив.
— Дженни, скоро я уезжаю, — сказал он однажды вечером. — Я не могу больше сидеть на шее у этого доброго человека Эндрюса. Я никогда не забуду того, что он для нас сделал. И жена его тоже — она была так добра к нам. Да, Дженни, нам с тобой очень скоро придется расстаться.
— Не торопись прощаться, — возразила она.
В последнее время Дженни стала выглядеть как-то необычно. Она очень изменилась с тех пор, как Дьюан впервые увидел ее в доме у миссис Блэнд. Он принял ее нежелание прощаться за очередное выражение сожаления по поводу того, что он вынужден снова возвращаться к своей прежней жизни изгнанника. Однако что-то в ее словах заставило его приглядеться к ней более внимательно. На ней было простое белое платье, сшитое из ткани, которую подарила ей миссис Эндрюс. Сон, отдых и нормальная пища сделали свое дело. Если она была хорошенькой там, в логове бандитов, то сейчас такое определение было бы для нее уже недостаточным, Но все та же бледность, тот же напряженный взгляд, те же темные глаза, полные призрачных теней, оставались с нею и до сих пор. Заметив столь странную перемену, Дьюан стал чаще присматриваться к ней со все растущей уверенностью в том, что ему будет очень нехватать ее.