Когда он вошел в густую поросль, неожиданный звук заставил его насторожиться. Был ли это хруст сухой ветки, на которую он наступил невзначай, или звук донесся со стороны? Он услыхал топот копыт своего вороного, беспокойно переступавшего с ноги на ногу. Затем все стихло. Тем не менее, он продолжал прислушиваться, не удовлетворившись наступившей тишиной. Он вообще не испытывал чувства удовлетворения, если дело касалось вопросов безопасности; он слишком хорошо знал, что для него в этой стране безопасности не будет никогда.
Гнедой проложил целую просеку в густых зарослях. Дьюан никак не мог понять, что привлекло его сюда? Конечно же, не пастбище, поскольку здесь не было ни клочка травы. Наконец, он услышал впереди топот лошадиных копыт и бросился туда. Глубокая вязкая грязь и острые колючки затрудняли движение. Он почти приблизился к гнедому, когда внезапно натолкнулся на множество лошадиных следов.
Дьюан наклонился, чтобы рассмотреть их повнимательнее, и с тревогой убедился, что они были оставлены очень недавно, сразу, как только прекратился дождь. Это были следы хорошо подкованных лошадей. Дьюан выпрямился и осторожно огляделся вокруг. Его немедленным решением было вернуться назад к Дженни. Но он уже довольно далеко углубился в заросли, чтобы быстро проделать обратную дорогу. Один или два раза ему показалось, будто он слышит треск в кустах, но он не останавливался. Теперь он был совершенно уверен, что им грозит опасность.
Внезапно откуда-то неподалеку донесся отчетливый топот лошадиных копыт. Затем тишину пронизал отчаянный крик. Он прекратился резко, словно кричавшему зажали рот. Дьюан рванулся вперед, продираясь сквозь колючие кусты. Он услыхал еще один крик Дженни — призывный крик о помощи, быстро заглохший. Ему показалось, будто он раздался немного правее, и он бросился туда. Он выбежал на поляну, где дымящиеся головешки от костра и почва, испещренная следами сапог и конских копыт, свидетельствовали о том, что здесь недавно был разбит лагерь. В три прыжка преодолев расстояние до границы поляны, он снова углубился в заросли и, наконец, очутился на том месте, где он оставил Дженни. Но он опоздал. Лошадь его исчезла. Дженни тоже. Всадников нигде не было видно. Не было слышно ни звука. Остался лишь глубоко протоптанный след лошадей, уходящий на север. Дженни похитили — скорее всего, бандиты. Дьюан понял, что о преследовании не может быть и речи, и что Дженни потеряна для него — навсегда…
В сотне миль от тех мест, где подвиги Дьюана приобрели наибольшую известность, далеко у истоков Нуэсес, где река чистой прозрачной струей пробивается между желтых скал, стояла маленькая уединенная хижина из неошкуренных мескитовых бревен. Построенная давным-давно, она тем не менее хорошо сохранилась. Одна дверь выходила на поросшую травой, давно не хоженую тропу, другая — на противоположную сторону, в узкое глубокое ущелье, густо заросшее деревьями и кустарниками. На границе люди, скрывающиеся от закона, и те, кто опасается мести врагов, которым они когда-то нанесли обиду, никогда не живут в домах с одной только дверью.