Набравшись смелости, я отправилась к матери и решительно объявила:
— Мама, пришло время.
— Для чего пришло время, дитя мое?
— Ты сама знаешь, для чего, — ответила я и показала на свою грудь.
Мама сильно смутилась. Чанно, присутствовавшая при разговоре, улыбнулась, подошла к маме и что-то прошептала ей на ухо.
— Я знала это… Все это время я молчала по одной-единственной причине. Мне хотелось, чтобы девочка не стеснялась и обсуждала со мной все свои проблемы, — гордая своей проницательностью, заявила мать.
— Конечно, мама, — согласилась я, зная, что на самом деле она совершенно не поняла, какие у меня проблемы.
Мама отвезла меня в магазин женской одежды, где я не заметила ни одного лифчика. Едва мы вошли в магазин, она прошептала что-то продавцу. Тот в свою очередь прошептал что-то своей жене, а жена — дочери. Судя по всему, покупка должна была пройти в обстановке полной секретности. Эта мысль получила подтверждение после кивка на дверь, в целях предосторожности спрятанную за большой портьерой с изображением слона.
Дверь вела в темное и грязное помещение, которое полностью отвечало моим представлениям о задних комнатах. На неровном полу стояли три металлических ведра, в которые капала вода из ржавых труб, пересекающих потолок крест-накрест, будто старинные балки. Около ведер расположился огромный сердитый сенбернар, с морды которого стекала слюна. Пес был таким страшным, что мы постарались сделать все как можно быстрее. Я решила выполнять все указания без единого вопроса или жалобы.
Не успела я принять решение о беспрекословном подчинении, как меня попросили поднять руки. Я повиновалась и испуганно огляделась по сторонам в поисках направленного на меня револьвера. Однако вместо револьвера меня замерили огромным желтым сантиметром. К сожалению, в магазине не оказалось лифчиков такого большого размера.
Мне понадобилось все самообладание, чтобы не показать матери язык за то, что она пугала меня уменьшившимися грудями. Но такое поведение было бы с моей стороны просто непростительным. Ведь меня воспитывали послушной девочкой, хотя мне нередко казалось, будто сам Бог подталкивает меня возражать родителям. Хорошие манеры в нашей семье всегда стояли на первом месте. Я и сейчас не собиралась оспаривать это правило. Ведь я была свидетельницей всех неприятностей, на которые буквально сама напросилась Ази своими бездумными поступками.
Осторожность еще никому и никогда не мешала, особенно такому человеку, как я. Понимаете, если просто смотреть на продукты, от которых толстеют, можно на самом деле растолстеть. Если постоянно бояться, что грудь уменьшится, она может уменьшиться. Если же думать о чем-то сладострастном… Нет, лучше оставить подобные мысли в покое.