- Вот, и в штанах так же болтается, - махнула рукой санитарка. – Кстати, Куренков … сегодня Марька выходит с больничного, заступает в ночь.
- Успеха, Стас. Не подкачай, - хлопнул по плечу Таранов. – Пойду, помогу Матвевне, за ведерко подержусь.
Петр оторвал прилипший окурок, в ладони появилась расческа. Несколько энергичных движений и беспорядок на макушке превратился в задорный ежик.
- Ну, ты иди, иди … - подтолкнул Таранов Стаса к выходу, а сам направился в соседнюю комнату.
По воздуху плывет резкий запах хлора, смешиваясь со стандартным ароматом общественного сортира, слышны голоса, раздаются смешки.
- Ага, - запоздало отвечает Стас. – Мне только чокнутой Марьки не хватало до полного счастья.
После обеда заметно полегчало. Приступы тошноты отступили, головная боль перестала распирать череп изнутри, исчезла слабость. Стас ухитрился «выпасть» на полтора часа в каморке сторожа. Скрипучая раскладушка оказалась самым лучшим лекарством от похмелья. Посвежевший, но все еще утомленный, Стас выходит на улицу. Морозная стужа сдавила холодными ладонями лицо, ледяные щупальца сжали пальцы. Стас вдохнул полной грудью чистый и вкусный воздух. От избытка кислорода даже слегка закружилась голова и Стас в очередной раз дал себе обещание бросить курить. Вот прям щас, с этой минуты!
- Привет, Стасик. Как прошли выходные? – раздался женский голос.
Стас оборачивается. Рядом стоит Полина, дочь директора. Белый пуховик украшен меховым кантом, на ногах традиционные белые сапоги до середины бедра, светлые волосы уложен в строгую «ракушку». Серьезность облика подчеркивают профессорские очки из черного пластика. На ладони раскрытая пачка Dunhill Ultra. Слабый луч осеннего солнца задевает краешек, серебряное покрытие загадочно блестит и кажется, что внутри хранятся фамильные драгоценности древнего аристократического рода князей Поспеловых.
- Привет. Незабываемо, - криво улыбнулся Стас.
Рука сама тянется к роскошной пачке, слабый голос совести – ты обещал! – тонет где-то в глубине организма. Взгляд Полины оценивающе пробегает по мятому лицу Стаса, на губах появляется понимающая улыбка:
- Заметно. Лечился с утра?
- Нет, что ты! Подремал два часа и хватит. А ты чего пришла? Опять комиссия?
- Скучно дома. В институте делать нечего, каникулы. Вот и забрела.
Душистый дымок вырывается изо рта голубой струйкой, заморский табак горит быстро, словно торопится сбросить весь запас ядовитого никотина в человеческие легкие. Стас кривится. Во рту опять появляется тот отвратительный привкус, что был с утра. Окурок описывает полукруг, горящий уголек рассыпается маленьким фейерверком о край урны.