По следу (Иванов) - страница 12

Час за часом звезды меняли свое положение над степью. На земле длилась мертвая осенняя ночь. Мрак заливал рощи и рощицы, озера, гривы и степи с подсыхающими травами. В тяжелом сне Алонов слышал, как после выстрелов тревожно взлаяла Дымка. Потом он увидел самого себя со стороны. Он стоял на опушке с ружьем. Тяжелая пуля на просаленном деревянном стержне, страшная, убийственная, медленно-медленно летела по воздуху в грудь высокого человека с короткой винтовкой и никак не могла долететь до цели. Алонову хотелось бежать, но руки, ноги, все тело было мягкое, как тряпичное. Ощущение бессилия, беззащитности угнетало - он был скован, связан. Старался пошевелиться, проснуться - и не мог... Алонов очнулся, одеревенев от холода. Он едва смог заставить себя сесть. Минуту или две скованность еще длилась. Потом он сразу вспомнил все, сбросив оцепенение сна и ночных кошмаров. День, который пришел, был не лучше ночи. Алонов встал на колени среди толстых, высоких стеблей полыни и принялся делать резкие движения - гимнастику руками, чтобы согреться. Жажда его не мучила, как перед сном, только во рту было такое ощущение, точно там всё как жесткая, сухая тряпка. На востоке, низко над горизонтом, белела утренняя звезда. Небо яснело, с каждой минутой свет набирал силу. Алонов видел пар от своего дыхания. Роща оделась легким туманом, поднимающимся от воды. Алонов смотрел на прозрачные тени деревьев. Окутавшую их легкую белую пелену пронзал столбик серого дыма. Поднимаясь грибом, дым стекал в сторону, смешиваясь с туманом. Костер горит; враги в роще тоже проснулись. Алонов вытащил из кармана куртки коробку с табаком. Резинка под крышкой удерживала аккуратные листики бумаги. На воздухе приятно курить хорошую махорку в толстой бумаге. Алонов любил табак собственного посева, сам умел хорошо потомить и обработать его. Первый раз после встречи с этими людьми Алонов позволил себе закурить. Лучи солнца пронизали пространство, скользнули между зелеными стеблями полыни с их желтыми кистями пыльных семян и заставили Алонова прищуриться.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ЧТО БЫЛО В ВОДЕ.

1

Воздух над степью был сух. Солнце, на минуту задержавшись в дымке горизонта красно-багровым, напомнившим об осени шаром, на который еще можно было смотреть, сразу сделалось расплавленно желтым, ослепительным. Невольно закрыв глаза, Алонов видел плывущие дымные круги, а солнце уже сорвало с рощи реденькую оболочку тумана, определило расстояния и, сыграв в игру погони света за тенью, дало всему земному формы и цвет. Алонов увидел степь, такую же, как вчера, такую же, как века назад, безбрежно просторную, спокойную, добрую. Она будто бы с неисчерпаемым терпением ждала применения пытливого ума и терпеливо-деятельной руки человека, чтобы принять его как своего желанного, возлюбленного хозяина. Да, сегодня, как и вчера, как сто лет назад, степь была такой же. Она оставалась сама собой, но не ее видел этим утром Алонов. Он видел только рощу, занятую врагами, и ждал. Ждать ему пришлось недолго. Вот с другой стороны массива деревьев показались человеческие фигуры. Одна за другой они появлялись в поле зрения наблюдателя - по мере подъема по едва заметному скату обширной котловины, заключавшей рощу на своем дне. Одна, вторая, третья... Немного погодя к ним присоединилась и четвертая. Все! Они шли на утреннюю охоту? Нет, у каждого на спине торчал высокий мешок, и Алонов не видел ружей в руках, готовых к стрельбе. Выбрав эту рощу, в которой была вода, базой своих поисков пастбищ и удобных для запруд мест, Алонов определил по компасу ее положение, чтобы в дальнейшем указать нужные приметы на карте области. Теперь, наблюдая за врагами, Алонов знал, что они идут на юго-восток, то есть продолжают уходить в глубь пустой зоны, все дальше от железнодорожной линии и поселений. Алонов дал врагам удалиться по крайней мере на два километра и, пригибаясь, спустился с холмика. Когда между ним и четырьмя стала преграда из деревьев, Алонов разогнулся и быстрым шагом пошел к опушке - туда, где упал застреленный им человек. Это место, деревья, кусты, трава - все вызывало отвращение, но след врага начинался здесь. Так нужно... Алонов сразу убедился, что здесь нет ни тела, ни каких-либо вещей. Он пошел в глубину рощи - к поляне с болотцем. Он озирался, стараясь угадать путь, которым могли пройти эти люди, неся тело. Не брошено ли оно где-то по дороге? Нет, конечно, улика бережно спрятана! До центра рощи было не более полутораста шагов. Алонов, не замечая, прошел путь, который потребовал так много времени и труда ночью. На поляне Алонов бросился к дереву, где вчера висели его мешок и теплая куртка. Их не было. Алонов ждал, что так будет... Не теряя времени, он поспешил к болотцу. В нескольких метрах от границы естественного водоема Алонов устроил собственный колодец, как это обычно делают около загрязненных источников пресной воды. В первый же день своего прихода на это место он ножом вырыл ямку глубиной не менее полуметра и укрепил ее края частоколом из веток. Дно ямки пришлось сантиметров на тридцать ниже поверхности болотца, и кажущийся игрушечным колодец наполнился водой. Вода была такого же вкуса, как в болотце, но, просочившись сквозь естественный фильтр грунта, очистилась и посветлела. Уходя, Алонов обычно прикрывал свой колодец ветками и сейчас нашел всё в целости. Опустившись на колени, опираясь ладонями о землю, Алонов пил прямо ртом прохладную воду. Он наслаждался, втягивал воду между краями прижатого к нёбу языка, отрывался, дышал, пил опять. Напившись досыта, Алонов хотел подняться, но остался на коленях, глядя вперед, на болотце. Там, среди вееров осоки и низких кочек в султанах широкоперого камыша, Алонов разглядел что-то круглое, чуть заметно поднимавшееся над поверхностью зеленоватой воды. Если бы он смотрел сверху, стоя, то вряд ли заметил бы этот сливающийся со своеобразным микроландшафтом болотца предмет. Алонов уверенно вошел в воду - она не доходила до колена - и, пройдя шагов тридцать, достал из воды свой мешок. Он выждал, чтобы дать воде стечь. Дальше было более глубокое место. Там, в воде, лежало дерево. Оно-то и привлекло внимание Алонова. Он отлично помнил, что вчера никакого дерева в болоте не было. Да и по веткам со свежими, неувядшими листьями было сразу видно, что дерево только что срублено. Поискав глазами на берегу, Алонов нашел пень со свежими срезами. Так вот что значили удары топора, которые он слышал ночью! Но почему дерево лежало в воде, а не пошло в костер? Очевидно, потому, что нашлось что-то более подходящее, чем сырая древесина. Но к чему тогда было тащить далеко в воду тяжелый ствол? Размахнувшись, Алонов выбросил на берег свой намокший мешок и направился к дереву. Здесь было заметно глубже. Вода залилась в поршни, поднялась до середины бедер. Алонов взялся за скошенный, неправильный отруб. Было видно, что это дерево свалили не настоящим, а маленьким охотничьим топориком. Дерево лежало в неглубокой воде и, естественно, опиралось о дно своими ветками. Хотя Алонов взялся за комель только одной рукой - в другой он держал ружье, - дерево легко вышло из состояния неустойчивого равновесия и, отталкиваясь от дна пружинящими ветками, чуть-чуть повернулось. Алонов, не думая, потянул еще и вдруг заметил, что около самого ствола что-то появилось. Вернее, что-то двинулось на уровне воды вместе с деревом. Но это было не дерево... Вздрогнув, Алонов послал вперед кнопку предохранителя и забросил ружье на ремень за спину. Он взялся за комель обеими руками и сильно потянул. И увидел, как из темной воды на мгновение показалась кисть человеческой руки со скрюченными пальцами и исчезла опять. Так вот что!.. Значит, они его не зарыли... Когда Алонов увидел, что его враги вышли из рощи и пошли в степь, он подумал, что где-то в роще зарыто тело убитого им человека. Пока он не увидел, что эти люди уходят вдаль от поселений, он еще ждал, что они вынесут тело, понесут его на разъезд, чтобы обвинить в убийстве встреченного в степи охотника, то есть его, Алонова. Но оказалось, что они не только не собираются его обвинять, требовать розыска убийцы, иначе говоря, делать то, что было бы естественным, но они бросают, прячут труп своего товарища небрежно, кое-как, не желая даже постараться зарыть его!.. Загадка громоздилась на загадку. Алонов вспоминал слова, слышанные им этой ночью, когда он подкрался к костру. Что они говорили про него? "Останься он живой, будет молчать..." Это он, Алонов, будет молчать. Будто бы для них хорошо, если он будет молчать, скроет убийство, совершенное им... Все было страшно, запутанно, не получало ответа. Если бы хоть с кем-нибудь посоветоваться! Алонов чувствовал себя как в сетях. Чем дальше, тем теснее становились петли. Все было вне его жизни, вне его обычных представлений о жизни. А тем временем враги уходили и уносили с собой разгадку! Эти четверо, о которых только и мог думать Алонов, не теряют времени, они идут, идут, идут!.. Куда, зачем идут? Что им надо здесь? У Алонова кружилась голова, но не от слабости. Он стоял среди болота, забыв, где находится. Холод воды, схвативший ноги, привел его в себя. Он повернулся и пошел к берегу - прочь от жалкой, отвратительной и страшной могилы человека, который хотел убить его и был убит сам... И Алонов даже не помнил лица этого человека, ничего не знал о нем и, вероятно, не узнает... Эта мысль в числе других была почему-то особенно чудовищной для Алонова.