- Вперед, скорее! Но бандит не захотел слушаться. Он повернулся лицом к Алонову. Его толстые, сильные ноги точно вросли в землю. Сударев сказал: - Слушай, друг, довольно всей этой чепухи и комедии! Ладно? Хватит нам обоим валять дурака. Я дарю тебе семьдесят тысяч рублей. Хорошая цена за балаган с приключениями, который ты старательно разыгрываешь с раннего утра. Согласен?.. Постой, подумай, ты никогда не видал и не увидишь таких денег. Наличными и через полчаса после приезда в город. Можешь потребовать любую гарантию. Ну, протяни мне руку и повесь на плечо твою пушку... Стоп! - сам прервал себя Сударев. - Я не собираюсь ловить тебя. Веди меня под ружьем, пока не доберемся до людей. На людях я тебя не съем, сам же буду в твоих руках! Идет? - Обращайтесь на вы, - ответил Алонов. - Вы щепетильны, и это очень хорошо, - согласился Сударев. Он говорил теперь тоном легкой беседы, чему мешало лишь расстояние: на тридцать шагов приходится повышать голос. Алонов слушал - он убедился, что второго пистолета нет. - Итак, на вашем месте я согласился бы, - продолжал Сударев. - Думайте, думайте! Другого такого случая вам не подвернется, даже если вы проживете на свете сто лет. Вам мало?.. Ну что же - дело есть дело. И принято, чтобы каждый назвал свою сумму. Сколько? - Миллион! - сказал Алонов. Сударев рассмотрел улыбку на его лице и возразил: - Так нельзя, это шутки, конечно. Называйте разумную сумму. Подумайте хорошенько. Сейчас вы взволнованы, возбуждены. Это понятно. Я старше вас, я знаю жизнь! В горячке упустив случай, вы потом, опомнившись, будете грызть кулаки! Воспоминание об утраченном отравит вам всю жизнь, всю жизнь! А проживете вы долго - вы молоды... Ваша настойчивость будет вознаграждена... Сто пятьдесят тысяч! Сто пятьдесят!.. Говорят, счастье приходит во сне. К вам оно прет наяву! "Вот я и выигрываю!" - говорил себе Сударев. Он мог бы обещать и миллион. Обещать - одно, дать - другое. Иллюзий Сударев себе не создавал - его противник сумел подсмотреть посев саранчи. Иначе он не посмел бы всадить пулю в Хрипунова и тащить самого Сударева под арест. Но обещать миллион было бы глупо: он не поверит, заподозрит обман - и все пропало опять. Однако сейчас торговля шла по всем правилам. Миллион был назван. Сейчас Сударев добьет сомнения противника. И бандит произнес солидным, деловым тоном (жаль, что приходилось почти кричать): - В моем портфеле в городе есть двести тысяч! Двести, черт вас побери! Вы настоящий мужчина, прошу мне верить!.. А если вы захотите продолжить знакомство со мной, я открою вам перспективы. Такие, что у вас закружится голова. Вы мне нравитесь! Ну? Двести. - и мы друзья!.. Что? Опять мало? Ну, знаете, вы - колосс! Тогда Алонов начал смеяться. Смех звучал дико, он походил на кашель или на рыдание. Нет, он смеялся... Ружье прыгало в его руках. Потом он сразу перестал смеяться и закричал: - Капиталист! Торговец саранчой! Миллиард?.. Мало! Триллион? Мало!.. Вы глупы!.. Насекомое, повернитесь! Вперед! Но Сударев двинулся на Алонова. Низкорослый атлет, напряженный, квадратный, как несгораемый шкаф, он был готов сломать молодого человека, как соломинку. Ружье смотрело ему в грудь. Может быть, Сударев и выбрал бы в припадке отчаяния и ярости легкую немедленную смерть. Но стволы ружья направились вниз, в ноги. И строгий голос, холодный, уже без волнения, без крика, тот голос, который он уже знал, предупредил: - Я не убью. Я разобью вам колено. Для этого мое ружье заряжено дробью, завязанной в тряпку. Но я не дам вам истечь кровью и умереть. И я вернусь с людьми, и все же я возьму вас. Сударев остановился, Алонов продолжал: - Но если нас застигнет ночь, я тоже должен буду выстрелом обезвредить вас, чтобы вы не ушли в темноте и чтобы я нечаянно не застрелил вас ночью насмерть... Всё. Вперед! Скорее! Не теряйте времени... И они пошли. Приземистый бандит, - тридцать шагов, которые их связывали, точно цепью, - и победитель. Они торопились.