Уже вскоре после возвращения участников экспедиции «Норге» на родину в американской и итальянской прессе начинают появляться статьи Нобиле; всему перелету придается такой вид, будто эта экспедиция была итальянским предприятием, и успех ее об'ясняется исключительно участием в ней Нобиле. Для Амундсена наступают тяжелые дни: еле сдерживая негодование и возмущение, он пытается урезонить своего бывшего «наемного сотрудника», вразумить его, втолковать, что он не имеет никаких прав ни на самостоятельные выступления в печати, ни на присвоение не принадлежащих ему прав. Но формально Нобиле прав — норвежский Аэроклуб развязал ему руки. Амундсен злится, беснуется, заявляет Аэроклубу о своем выходе из состава его членов, вспоминает, чем был Аэроклуб до него, чем он стал теперь и каков был бы он без него, Амундсена! Аэроклуб довольно спокойно сносит все нападки: ему не до того, его руководители продолжают усердно расшаркиваться перед Муссолини, превратившись в «орудие для раздувшегося итальянского чванства за счет чести и славы своей собственной родины!» — как с горечью и злобой восклицает Амундсен.
Прибыв в Америку, Амундсен был сразу же ошеломлен «невероятным» известием, что Нобиле тоже раз'езжает по Америке и читает доклады, не ограничиваясь одной «технической стороной дела», а описывая всю экспедицию и не ставя себе никаких препон. Мало того, он всюду громко заявляет, что идея полета «Норге» принадлежит Муссолини!
Такого удара Амундсен положительно не мог ожидать. Тридцать лет провел он в исследовании полярных областей, свыше 15 лет вынашивал свой план перелета через полярный бассейн, а теперь на весь мир кричат о том, что план этот принадлежит Муссолини.
И «во имя правды» Амундсен спешит оспорить это наглое утверждение. План экспедиции принадлежал ему, и только ему! Но тут же Амундсена охватывает подозрение — не является ли Нобиле орудием рекламы в руках Муссолини? Конечно, так это и было! Нобиле воспевал гениальность Муссолини и его предприимчивость, прославлял существующий в Италии фашистский режим и его вдохновителя. Да, тридцать лет проработал Амундсен и еще ни разу не имел дела с политикой, ни разу не встречался с буржуазными политическими деятелями! Недаром и его собственные политические убеждения были крайне смутны и неопределенны. Его идеалом был покой и мир полярных стран, потому что «там никто не вмешивается в твою деятельность, никто не предписывает тебе чего-то, никто ничего от тебя не требует». В одном только отношении убеждения и мысли Амундсена ясны и прозрачны: будучи сам предприимчивым и подвижным человеком, врагом безделья и тружеником, умея делать многое, не страшась никакого физического труда, с уважением относясь к каждому, кто хорошо знает свое ремесло, он был первым среди равных и мог заменить во время своих экспедиций кого угодно из своих подчиненных — матроса, повара, прачку, хлебопека, столяра, плотника, кузнеца. Может быть, он плохо понимал обязанности руководителя экспедиции, когда занимался штопкой чулок и носков, не стыдясь даже такой «бабьей» работы, варил обед для своих товарищей или с молотком в руках лежал где-нибудь на верфи под днищем своего корабля. Зато этим он снискал себе и любовь и уважение не только своих товарищей по экспедициям, но и всех трудящихся Норвегии.