Однако их навыки, их уменье приспособляться к труднейшим условиям существования в полярных странах, искусство, с каким они занимаются промыслом, строят свои снежные дома, каяки, шьют одежды, украшая их замысловатыми рисунками, их замечательное чутье, которым они руководствуются при странствованиях по ледяным пустыням в зимней темноте или в густом тумане летом, их ласковое обращение с детьми, наконец, их первобытная честность, — пленяли и восхищали Амундсена.
Правда, в рассказах Амундсена об эскимосах, о жизни среди них, об общении с ними всегда чувствуется нотка некоторого высокомерия, свойственного буржуазному европейцу. По представлениям эскимоса в белом человеке есть что-то необыкновенное. Его смертоносное оружие, уменье добывать себе мгновенно свет и тепло, богатое снаряжение, разнообразная пища, волшебные самодвижущиеся корабли внушают невежественному дикарю суеверный ужас. И, не считая себя «существом высшим», «властелином» всякого цветного человека, Амундсен все же поддерживает я эскимосах их суеверный ужас перед белым человеком и обращает его в средство своей защиты. Амундсен часто говорит об эскимосах, как о неразумных и не подающих надежд стать когда-нибудь сознательными существах. Видя их недостатки — телесные или моральные — Амундсен не может удержаться от снисходительной улыбки. Когда он не понимает их побуждений, их поступков, их «диких», «нецивилизованных» манер, он подшучивает над ними. Он не очень уважает и их чувство человеческого достоинства. Рассказывая об одной санной поездке, Амундсен говорит, правда, посмеиваясь: «Как человек цивилизованный, я впряг своих гостей (пришедших на „Йоа“) в сани».
В то же время он посещает их жилища, живет с ними и у них, делит с ними пищу, пользуется их помощью в борьбе с препятствиями и затруднениями. В своих отношениях с эскимосами Амундсен строг и требователен, но старается быть справедливым. Строгость, по его мнению, нужна, ибо эскимосы — дети. Сами они «не понимают», что можно делать, чего нельзя. Поэтому Амундсен закладывает неопасный для жизни фугас около склада с провиантом, чтобы эскимосы чего-нибудь не стащили, или устраивает бег взапуски при разделе негодного экспедиционного имущества — кто раньше добежит, тот и получит больше. В то же время он запрещает своим спутникам вступать в связь c эскимосскими женщинами, следит за тем, чтобы никто не обижал их. Большего, право, нельзя ждать от буржуазного европейца!
Разумеется, охраной эскимосской морали, как таковой, Амундсен не интересуется, как не особенно критикует и обычай эскимосов предлагать своих жен кому угодно за любой пустяк, за ржавый гвоздь. Он защищает эскимосских женщин только для того, чтобы эскимосы уважали в белом существе нечто необыкновенное, лишенное человеческих страстей. Только тогда и можно раз'езжать повсюду безопасно.