, то есть помощником, при нем ходил тот самый светловолосый юноша по имени Гийс, которого Хейзит имел удовольствие встретить во время первого посещения Ракли. Гийс тогда ухаживал за
беорами героев и произвел на Хейзита очень даже приятное впечатление начитанностью и простотой.
Сейчас, приближаясь к карьеру, Хейзит с особой остротой ощущал, что дальнейшая его судьба, а быть может, и жизнь, во многом будут зависеть от доброй воли этих двух людей — Брука и Гийса.
Был еще один человек, расположение и порядочность которого для Хейзита дорогого стоили. Причем в прямом смысле. Звали его Улмар, и служил он в обычное время фра’ниманом, то есть раз в десять дней наведывался к вверенным ему соплеменникам и забирал в казну замка положенный гафол, иначе говоря, оброк. Этим, как он сам признался в доверительной беседе Хейзиту, Улмар занимался всю сознательную жизнь, пока его высокий начальник, Казначей, не поручил ему, по просьбе Локлана, вести денежные дела, связанные с постройкой и работой печи. Именно через него Хейзит получал причитавшееся ему за труды жалованье, согласованное все с тем же Локланом. Улмар на строительство наведывался редко, деньги Хейзиту пока вручил лишь однажды, причем в общую сумму входило и то, что причиталось Исли. Хейзит тогда еще возразил, предложив впредь рассчитывать их заработки отдельно, поскольку надеялся на достигнутую с Локланом договоренность иметь часть жалованья как постоянную сумму, а часть — как долю с продаж лиг’бурнов. Улмар легко пожал плечами и обещал этот вопрос уладить.
Пока шло строительство и речи о продажах не возникало, Хейзит не слишком беспокоился о размерах прибыли. Когда же он нежданно-негаданно остался один на один с вышеупомянутым ворохом забот, честно говоря, ему стало не до прибылей. Лишь бы вообще что-то получать вовремя и не оказаться отрезанным от своего детища полностью. Если в один далеко не прекрасный день Улмар откажется ему платить, куда Хейзит мог бы кинуться в поисках правды? К Казначею, которого не знал? К Ракли, остававшемуся для него недосягаемым? К таинственному Скелли, который выдал ему однажды пропускной шнурок и изобразил живое участие? К Томлину, столь обходительному при первом и единственном разговоре, когда Локлан был у власти, и неизвестно как изменившемуся с его исчезновением? Или к Скирлоху, который виделся Хейзиту тенью Томлина? Ответа пока не находилось.
— Если так будет снежить до вечера, — прервал его размышления заметно подсевший голос Исли, — ночевать по-любому придется на карьере.
— Может, там у народа какие полозья подходящие найдем? — Хейзит поплотнее закутался в шубу. — Говорил тебе, зря сам заранее не побеспокоился.