— Кто ж не знает…
— Чей он? — На ощупь ее кожа была шелковистой и прохладной.
— А ничей.
— То есть как это? — Сима от изумления оставил в покое слипшиеся локоны девушки и поднялся с корточек.
— А вот так. Заброшенный он. Хозяева оттудова зимы две как съехали. Куда — о том не ведаю. Поговаривают, что их злые люди повырезали.
— Злые люди, говоришь? Ты, случаем, не себя в виду имеешь?
— И без меня охотников хватает, — неопределенно выразился Каур, отворачиваясь.
— Ну и что? С тех пор там никто не живет, что ли?
— А кому охота? В наших краях народ и так вымирает. А если жить хочет, то по тунам разбредается. Там не так вольно, да кому нынче воля нужна, когда дикари под самым боком бродят!
— Это ты верно подметил, — задумчиво пробормотал Сима. — А как ты считаешь, если б кто захотел в тот торп пробраться, ну, я не знаю, переночевать, скажем, вы бы об этом узнали?
Каур не понял вопроса, однако выглядеть дураком в глазах того, кто знал тайные слова, ему вовсе не хотелось, поэтому он сделал вид, будто размышляет, а сам с надеждой поглядел в окно, не возвращаются ли сыновья.
— Хорошо, задам вопрос по-другому: если кто пойдет оттуда в замок, обязательно вас минует?
— Смотря зачем пойдет, — уклончиво ответил Каур. — Если по прямой, то мы в стороне все ж таки стоим. На кой мы ему сдались? А если что понадобится по дороге, то, может, и заглянет. Почему нет?
— Ну так вы этой ночью ничего подозрительного не замечали? Людей каких посторонних? Шедших в ту либо в обратную сторону.
— Ребят моих лучше расспросить. Я теперь ночами все больше сну предаюсь, — признался Каур. — Выматывает за день. Нет, я ничего подозрительного не слышал и не видел. А что?
— Да так, думал, поможешь мне одного человека найти.
— Тоже из замка?
— Тоже. Из замка. — Глаза Симы взирали на старика большими черными зрачками не мигая.
— Важная фигура небось.
— Важная. И даже очень. Такие в ваших краях просто так не шатаются. Его, как ты говоришь, злые люди ранили. Сам он уйти не мог. Но ушел. Значит, не сам, не один. Сходи-ка ты, кстати, какие-нибудь ботинки поприличнее мне принеси. А то вон, видал, мои-то приказали долго жить. Не босиком же мне до дому переться. А я покамест с твоими сынками потолкую.
Каур послушно вышел. «Да, помоложе таудов вербовать надо, — подумал Сима. — Чтобы не задавал и лишних вопросов и соображали побыстрее. А может, Каур просто хитрит и прикидывается? За день, видите ли, он выматывается. Видали мы таких! Да он три дня идти без передыху будет — не устанет».
Отец ушел, сыновья не возвращались, и Сима вольно или невольно перевел свое внимание на притихшую девчонку. Она по-прежнему не открывала глаз и делала вид, будто не желает ничего не только видеть, но и слышать. Однако когда присевший рядом с ней на корточки Сима поднес ладонь вплотную к ее лицу, длинные ресницы заколыхались, и она испуганно глянула на него, сдавленно что-то промычав.