— Испрашиваем, — подтвердила Велла, на четвереньках отползая к костру и беря Гийса за руку. — Ты согласен?
— А если нет? — поинтересовался Хейзит. — Если я откажу, вы что, перестанете встречаться?
— Вряд ли, — признался Гийс, в котором все еще не узнавался тот прежний, молодой и задорный, помощник свера, каким знал его Хейзит.
— В таком случае… — Хейзит сделал паузу и неторопливо поднялся на ноги. Голос его зазвучал торжественно: — В таком случае, сестра моя и ты, друг мой… Я согласен!
Велла взвизгнула от радости и бросилась на шею избраннику, который чуть не упал вместе с ней в костер. «Можно подумать, — размышлял, глядя на нее с улыбкой, Хейзит, — будто она ожидала от меня чего-то иного. Маленькая хитрюга. И что только она нашла в Гийсе?»
— Как вы понимаете, — добавил он, снова укладываясь на ветки и позевывая, — я согласился только потому, чтобы теперь вы могли утихомириться и лечь спать. Спокойной ночи.
Он и в самом деле моментально заснул, а когда проснулся и обнаружил, что снова лежит в шатре один, сперва решил, будто ночной разговор ему лишь пригрезился. Слишком много всего произошло за последние дни. Бегство покровителя, потеря собственной несбыточной любви, треволнения о судьбе таверны и матери, стычка с жуткими чужеземцами, страх безвозвратной потери всего, внезапное решение сестры, новые семейные узы с недавним другом — все это сейчас навалилось на него неподъемным снежным комом и придавило бы к земле, если бы не отрезвляющее воздействие холода. Костер погас. Вероятно, уже давно. В жиденьких лучах света, пробивающегося с улицы, дыхание превращалось в густые облачка пара. Надо было брать себя в руки, выходить к людям и снова делать вид, что все знаешь и понимаешь.
С неба валил снег. Ноги сразу же увязли по колено в сугробах. Исчезло Пограничье. Растворился в сером тумане замок. Только стена будущей мастерской возвышалась, как прежде, да кое-где вспыхивали огни в печах гончаров.
Люди как будто ушли, покинули лагерь.
Он нашел их всех возле самого карьера. Толпа изможденных фигур, деловито покрикивающие всадники на дымящихся конях, черная вереница саней. Подошел ближе, выискивая сестру. Первое, что он отчетливо услышал, был повторяющийся окрик одного из всадников:
— Всем на сани! Садимся! Садимся в сани! Никого ждать не будем. Поторапливаемся!
Среди тех, кто уже вы полнил приказ и теперь дрог в санях, дожидаясь остальных, Хейзит заметил Конроя в мохнатой шапке, скрывающей отсутствие уха, и всех его некогда бравых землекопов. Нынче они являли собой жалкое зрелище. Однако Хейзита поразил не столько их потерянный вид, сколько собственное, до боли отчетливое осознание того, что все кончено. Они остались без глины.