— Все, да не все, — хмыкнул Кас. — Кое-кто из наших ничего больше не увидит. Им благодаря…
— Да иди ты, дуралей! — Тангай угрожающе поднял топор, похлопал варежкой по лезвию и поставил на место. — Война без гибели не бывает. Гибнут одни, гибнут другие. Ну и что с того? Все когда-нибудь помрем.
— Раньше времени не хочется.
— Ну и не хоти! А я тебе так скажу: не нравится мне все это, очень не нравится.
— Что на сей раз?
— Хорошо еще, что дружка моего не отобрали. — Тангай тяжело опустил кулак на рукоятку топора. — Я-то ведь с того дня, как мы Локлана спровадили, все жду, когда за нами придут…
— Да тише ты, полоумный!
Сутулый, вероятно, скорчил страшную рожу, потому что старик посмотрел на него и гоготнул:
— Кас, не морщись, как в отхожем месте! Бойся врага, который далеко, а не того, кто близко. Надо будет, я за себя еще постою. Не на того напали. Как думаешь, доплыли они?
Воспользовавшись молчанием Каса, Хейзит подался вперед и вытянул между обоими собеседниками руку со второй булкой.
— Угощайтесь.
— Эвона какой щедрый нашелся! — Тангай только сейчас удостоил соседа взглядом, и Хейзит заметил во влажных глазах старика интерес, тщательно скрываемый за деланым равнодушием. — Э, да не ты ли наш гончар главный! А я тебя и не приметил. — Он первым взял угощение, подумал, разломил и отдал меньшую половину Касу. — Куда путь держишь?
— Вперед. А вы?
— А и мы вперед, — прищурился Тангай, жуя хлеб и изучая нового собеседника. Неизвестно, к каким выводам он пришел, однако продолжил вполне дружелюбно: — Прекрасная погодка для санных прогулок, не находишь?
— Так это вы для Локлана делали этот, как его…
— …плот?
— Да, точно.
— Нет, не мы.
— То есть?!
— А вот то и есть.
— Откуда тогда слово «плот» знаете?
— Кас, ты такое диковинное слово знаешь?
— Не-а…
— И я не знаю.
— Не думал, что дровосеки такие хитрецы и мастера придуриваться, — съязвил Хейзит. — Велла, у тебя еще хлефа есть?
— Нет.
— Даже если бы была, не давай им больше.
Тангай расхохотался. Кас последовал было его примеру, но закашлялся.
— Почему ты думаешь, что это твоего ума дело, приятель?
— Потому что, вита Тангай, на том неизвестном вам плоту уплыли мои хорошие друзья. И я о них беспокоюсь.
— Напрасно.
— Почему?
— Потому что штуковина, как бы она там ни называлась, получилась на славу. Скажи, Кас. Я бы сам поплыл, да кто ж меня нынче возьмет. А, красавица? — Это уже относилось к Велле, которая с любопытством наблюдала за их странным разговором со своего места. — За булку благодарствую. Если бы не мужик твой, уж я бы проверил, какие у тебя там еще булочки есть! Да не бойся, я ласковый.