— Возьмите этого юношу с собой.
Хейзит удивленно остановился. Старик сверкнул недобрым глазом. Велла резко повернулась. Даже Гийс, до сих пор делавший безучастный вид, уперся в говорящего недоверчивым взором и смерил с ног до головы.
— Если вы оставите его здесь, то никакого толку от этого не будет, — поспешил Ротрам пояснить свой замысел. — Он либо будет освобожден вместе с остальными, либо падет жертвой гнева собирающейся толпы. Согласись, Гверна, в обоих случаях вы ничего не выиграете.
— И поэтому… — поддержала она его такой знакомой и любимой им улыбкой.
— …и поэтому оставьте ему связанными руки, засуньте в рот кляп для безопасности, но развяжите ноги и заберите с собой, куда бы вы сейчас ни направлялись. Он станет прекрасным заложником. В смысле, я хотел сказать, выгодным. Только сторожите его хорошенько, чтобы не сбежал. Замок дорого оценит его жизнь, чтобы не даровать вам за него свободу. Хейзит, ты понял меня?
Хейзит посмотрел на мать. Гверна кивнула.
Велла сжала кулачки, не веря своему счастью и наблюдая, как браг осторожно засовывает в рот Гийса кляп, перетягивает веревкой, чтобы тот не смог его вытолкнуть языком, завязывает концы на затылке, укладывает пленника обратно на пол и взмахом охотничьего ножа рассекает путы на затекших ногах. Она стремительно подошла к Ротраму и украдкой, но сильно, сдавила ему в знак благодарности руку.
Недовольным остался только старик, которого здесь называли Тангаем. Красноречиво поигрывая топором, он демонстративно отошел от Хейзита, предоставив пленника в полное его распоряжение и дав понять, что отныне его этот вопрос не касается. Ротрам отметил, что Хейзита подобное отношение нисколько не смутило. Вероятно, он и в самом деле питал к парню товарищеские чувства. Рука Веллы была теплой и ласковой. Ротрам покосился на девушку. Она смотрела мимо брата и суженого в окно, за которым людей становилось все больше. По сути Тангай был прав: следовало поспешить. Когда людей много, это всегда не к добру, даже если изначальные намерения толпы самые что ни на есть добрые.
Гверна вернулась к кухонной двери, сняла со специальной подставки маленькую, невзрачную кружку и сунула в мешок. По семейному преданию, в день праздничного открытия таверны «У старого замка» из этой кружки пил сам Ракли. Ротрам только теперь окончательно осознал, что Гверна в душе готова к тому, что никогда больше сюда не вернется. Предательски заныло сердце. Он вздохнул.
— Я попробую их отвлечь. Надеюсь, вы уже решили, куда идти. Мне можете не говорить. А не то под пытками могу проболтаться. — Он широко улыбнулся Хейзиту, который состроил забавную гримасу отвращения, и подмигнул Тангаю, одобрительно поднявшему большой палец. — Рассчитываю, правда, что вы не уйдете слишком далеко и мы в скором времени снова свидимся, друзья мои. Береги себя, Велла. — Девушка поняла, что он имеет в виду, и грустно кивнула. — Пусть сбудутся твои самые смелые желания. А тебе, Гверна, я желаю силы и мудрости, которых тебе и так не занимать. Слушай внутренний голос. И постарайся послать мне весточку, когда найдете надежное укрытие. А ты береги мать, Хейзит. И заботься о сестре. Я всегда знал, что и она, и ты достойны большего, чем услуживать кому-то. Ты, я вижу, нащупываешь свой путь в жизни, так не теряй след, и тропинка обязательно выведет тебя на широкую дорогу.