— Вы как будто навсегда с нами прощаетесь, вита Ротрам, — сказал Хейзит, протягивая торговцу руку для пожатия.
— Кто знает, друг мой, кто знает… Тебя, старик, — повернулся он к Тангаю, — я встречаю впервые, но верю, что и ты их в беде не бросишь. Пусть топор твой всегда будет острым, а рука твердой.
— Как-нибудь справлюсь, — невесело отозвался дровосек, явно желая, но не чувствуя морального права крепко выругаться. — Ты, похоже, тоже дело знаешь. Бывай.
Ротрам перевел взгляд на Гийса.
— Вижу, что за свою шкуру ты не слишком трясешься и готов принять судьбу, какова бы она ни была. Похвально, но только на твоем месте я бы поторопился определиться окончательно, с кем ты. И постарайся не причинять обид Велле и ее семье. Иначе знай: если не я, то кто-то другой отыщет тебя, где бы ты ни был, и отомстит. Обо всем остальном ты и сам лучше меня знаешь.
Он отечески похлопал слегка потрясенного Гийса по плечу и направился к входной двери.
— А что будешь делать ты, Ротрам? — окликнула его в последний момент Гверна.
— Жить. А сейчас поговорю с людьми и попробую развернуть их гнев и страх на благое дело. За сохранность таверны не ручаюсь, но попробовать стоит.
Он вышел, и они услышали с улицы его окрепший голос:
— Вечер добрый, дорогие мои братья и сестры!..
— Никогда не предполагал, что он умеет произносить речи, — заметил Хейзит. — Мам, что ты делаешь?
Гверна ходила между еще увитыми пожухлым плющом колоннами и гасила одну за другой неизвестно кем и когда зажженные свечи. Зала погружалась в вечерний полумрак. Вместе с хозяевами скоро отсюда уйдет и последнее тепло, и плющ замерзнет и погибнет.
— Тангай, запри для порядку дверь, — вместо ответа скомандовала Гверна. — Велла, отворяй окно на сторону амбаров. Народу там пока не видать. Вот через него и уйдем, пока Ротрам старается.
— Куда пойдем-то? — шепнул Хейзиту на ухо Тангай, когда они благополучно выбрались через узкий проем на улицу и головой вперед вытащили окончательно потерявшего дар речи пленника. — Ко мне можно, но далековато.
— Да есть у меня одна задумка, — с наигранной уверенностью отозвался Хейзит, осекся, задумался и потянул за рукав присевшую на корточки Веллу. — Ты веревки прихватила?
— А ты говорил?
— Нет, но ты должна понимать.
— Хейзит…
— Я взяла, — остановила вот-вот готовый вспыхнуть скандал Гверна. — Два мотка. Тебе хватит?
— Молодец, мам! Ну, все! Пошли теперь за мной.
Он двинулся первым, пригнувшись под весом мешка и стараясь придерживаться тускнеющих теней. За ним на своих ногах и налегке поспешал Гийс, которого для надежности держал за свободный конец наручных пут Тангай. Топор дровосек предусмотрительно сунул за пояс, а в другой руке сжимал перевязь перекинутого через плечо мешка. Очевидно, самого тяжелого из четырех. За ним след в след семенила Велла, стараясь всецело отдаться новому приключению, чтобы хоть как-то отогнать донимающие ее все это время тоскливые мысли. В хвосте шла Гверна, за внешней отрешенностью которой скрывалась борьба с желанием в последний раз оглянуться на родной дом. Когда борьба была проиграна и она таки оглянулась, вокруг уже были только чужие, занесенные снегом избы.