Он положил нож на директорский стол.
Директор, который до того подписывал какие- то бумаги, аж отшатнулся, будто Макак сунул ему под нос бомбу с часовым механизмом.
— Понятно, — сказал он, быстро переводя взгляд с Макака на меня и обратно. Потом снял трубку: — Мисс Лестер, пожалуйста, позвоните в полицию и попросите их приехать. У одной из учениц изъяли нож. Да. Спасибо. И позвоните к мисс Марш домой. Пусть придет ее опекунша.
И началось: вопросы, нравоучения, обвинения, нотации. Директор, полиция, потом вызвали еще Карен и мою соцработницу Сью. Когда они все собрались, в кабинете стало не повернуться.
— Ты, наверное, не понимаешь, насколько это серьезно — ношение холодного оружия, угрозы, и по помимо того, что ты вызывающе ведешь себя и классе, хамишь, задираешь одноклассников…
И понеслось, и понеслось. Я попросту отключилась, — говорите, сколько хотите. Надеялась, что, если буду сидеть тихо, они рано или поздно выдохнутся и на этом все закончится, да только было понятно, что на сей раз так просто все не закончится. Нож лежал на столе у меня под носом — молчаливый свидетель. Зря я притащила его в школу, думала я не переставая, ох, зря. Вот и огребла. Вляпалась по самые уши.
Наконец было решено продолжить допрос в полицейском участке. Когда меня увозили в полицейской машине, по школе прошел гул возбуждения, — я это слышала. Ученики высовывались из окон, толпились в дверях. Когда меня выводили, я подумала: «Наверное, я здесь сегодня в последний раз». Но на школу да и на одноклассничков мне было плевать. Только когда я подумала про Жука, у меня на миг скрутило живот. Если меня посадят под замок, увижу ли я его снова?
Всё раскрутили по полной программе: завели протокол, меня обыскали, взяли отпечатки пальцев. Наверное, они пытались меня напугать, но мне-то было по фиг. Я просто ушла в себя. Вроде как спряталась в панцирь — я тут, я все вижу, но ничего не чувствую.
Я молча терпела, не протестовала, но говорить отказывалась. Поначалу меня увещевали:
— Ты пойми, ходить с ножом очень опасно. Его же могут использовать и против тебя. Давай выпьем чая, обсудим это.
Потом запугивали:
— Если дойдет до суда, ты получишь срок. Таких паршивцев надо перевоспитывать.
Они ничего не добились.
Карен и Сью подкатывались ко мне по очереди. Тоже пытались меня разговорить. Карен особенно старалась хоть что-нибудь из меня вытянуть — шансы, что именно она исправит мой характер, от нее стремительно ускользали. А она не привыкла сдаваться.
— Джем, очень важно, чтобы ты сказала все, как оно есть. Я ведь знаю, ты не драчунья. Дома ты никогда не дерешься. Что-то случилось, да? Расскажи, мы ведь должны понять.