На следующее утро Цуль взял Хун-Ахау с собой, они притащили большой сосуд с горячей водой для утреннего купания владычицы в ее комнаты. Царевну Хун-Ахау не увидел, воду взяли у них Иш-Кук и другая прислужница — Чуль, которую все называли «Оленьей матерью». Это название она получила после того, как выкормила грудью крошечного олененка, поднесенного в подарок Эк-Лоль охотниками. Он вырос совершенно ручным и почти всегда сопровождал царевну при ее прогулках.
Чуль сразу же ушла во внутренние покои, а Иш-Кук замешкалась, искоса поглядывая на Хун-Ахау. За время, прошедшее со сбора священных грибов, юноша понял, что замыслы этой девушки очень отличались от его собственных; она просто хотела сделать его своим мужем или возлюбленным, и это окончательно оттолкнуло его от Иш-Кук, хотя она и была очень красива. Но рабыня еще не почувствовала нового отношения к ней юноши и при всяком удобном случае старалась завоевать его симпатию.
— Почему ты не выходишь по вечерам, Хун-Ахау, — спросила она. — Ты же не старик, как Цуль, и тебе не нужно много спать…
— Не болтай пустяков, — сердито прервал ее Цуль, — и занимайся своим делом!
Рассерженная Иш-Кук бросила на старика злобный взгляд и скрылась за занавесью. Хун-Ахау забрал пустую глиняную корчагу и вышел вместе с Цулем. Спускаясь с лестницы, старик сказал:
— Не обращай на нее внимания, во дворце за такие дела рабов строго наказывают! Лучше пойдем, и я поучу тебя, как обращаться с опахалом. Через три дня состоится игра в мяч, тебе придется сопровождать юную владычицу, а ты еще ничего не умеешь. Владеть опахалом — великое искусство! Много лет тому назад я был опахалоносцем у матери Эк-Лоль, и не было никого искуснее меня в этом важном деле. Но годы летят незаметно и из красивого юноши я превратился в старика, руки мои ослабели. То же будет и с тобой, уверяю тебя, и очень быстро…
Хун-Ахау незаметно улыбнулся и спросил:
— А что такое игра в мяч, мудрый Цуль? Я слышал о ней, но никогда не видел ее.
Цуль был так поражен, что даже на секунду остановился и пристально взглянул на юношу.
— Ты не знаешь, что такое игра в мяч? — недоверчиво переспросил он и после утвердительного кивка Хун-Ахау продолжал возмущенно:
— Какая же ты деревенщина! О милосердные боги, слыхано ли, чтобы опахалоносец владычицы не знал игры в мяч! И ты еще говоришь, что родился в Ололтуне. Ты дикарь, выросший среди лесных чащ и не знавший города, вот кто ты!
— Я родился не в Ололтуне, а около Ололтуна, — вставил Хун-Ахау.
— Все равно, — горячился Цуль, — ты должен знать священную игру. Усядемся вон там, и я расскажу тебе о ней, но никогда в жизни не смей больше никому признаваться в этом; позор, что в свиту юной владычицы затесался такой дикарь. И где? В Тикале, столице мира! О ужас, о позор!