В свою очередь для надёжной подпитки распространяемых слухов удваиваю работу в лаборатории по основному направлению. Уже готов новый вид сыворотки, на основе изначальной субстанции, усиливающей агрессивное воздействие радиации на исходный материал.
Однако полученные образцы крайне не стабильны, излишне агрессивны, полностью не подчиняемы и не способны функционировать более 96-и часов. Но полагаю что этого вполне достаточно для поддержания определённой угнетающей ауры в центральных районах, иначе пришлось бы их отстреливать на окраинах города, что согласитесь крайне неудобно (подчёркнуто один раз)!
P.S. Последняя поставка материала была задержана. Попрошу избегать подобных задержек впредь.
С уважением Ф.Р.К.»
Любопытный документ, я даже про чай забыл.
Значит, город всё-таки есть. В этом они уверены. Значит и слухи о нечисти тоже они распускают. И вдобавок что-то там химичат в каких-то лабораториях. Я вспомнил напавшего на меня полуразложившегося гада, и тяжёлая муть поднялась от желудка к горлу. Я невольно потянулся к кружке и сделал глоток остывшего безвкусного чая. Я вспомнил, что на том не то человеке, не то примате были военного образца ботинки и обрывки амуниции. И от мысли, над каким они там материалом экспериментируют, меня замутило ещё сильнее. Это же…это…. Нет, в голове не укладывается, чтобы руководство ГГО было в курсе происходящего и уж тем более само было в этом завязано по уши.
Но открывшаяся правда не столько потрясла меня, сколько обезоружила, лишила главного, что наполняло без остатка мои дни.
А что там было о егерях? Фанатики. Так было сказано в письме. Неудобные фанатики. Вот вся благодарность Главной Государственной Общины за пролитые ради нее кровь и пот. И главное кого-то из егерей приготовили на заклание. Не знаю кого именно, но меня всё равно замутило от отвращения к самому себе, что я пусть и, не зная того способствовал замыслам против своего товарища. Надо же быть таким ослом.
Только теперь, когда прочитанная переписка власть предержащих раскрыла мне глаза на реальное положение дел, понял, что уже ничего не удерживает меня на службе. Все, поишачил и хватит. С голоду не пропаду.
Как ни старался бодриться, на душе все равно будто кошки скребли. Такое ощущение, что отобрали что-то родное и очень любимое, к чему был привязан. Еще бы: когда вырывают сердце — отбирают жизнь. Вот и у меня, отобрав полжизни, отданной службе в клане егерей, украли половину сердца. Смысл жизни, всё ради чего я столько трудился и терпел лишения, обернулся обманом. Выдрав листок из книжки, присвоенной в архиве «Водоканала», свернул самокрутку и закурил. Делая короткие затяжки, я улёгся. К концу бумага загорелась, раздавил окурок между ладонями, обожгло — несильно.