Лукину, находившемуся в виртуально-православном пространстве рядом с великим философом, не сразу удалось вернуться к действительности. Он с трудом оторвал взгляд от страницы, отрешенно посмотрел на Белова, наконец, узнал его, и в глазах бывшего бича появилось осмысленное выражение.
— А-а… это ты, чудила грешный, — пробасил Лукин. — Созрел наконец для покаяния или как? — завел он снова свою проповедническую шарманку. — Пора, пора избавиться от погремушек потребительского общества, опутало тебя богатство твое по рукам и ногам, некогда о душе подумать… — он поднял очи горе и скороговоркой произнес: — Боже правый, податель жизни, прииди и поселись в грешнике сем, и очисти душу его от всякаго греха, и соблазна, и спаси, и помилуй… Аминь. Рад есмь видеть тебя, странник Александр. — Федор отложил книгу и покосился на сигарету в руках Белова. — И не кури зелье свое сатанинское здесь, чай, не в кабак пришел, а в обитель благости.
Белов с иронической улыбкой посмотрел на Лукина: мол, ты, Федя, в своем репертуаре, боговед ты наш! Однако сигарету потушил, потом обернулся к стоявшему за его спиной завхозу и попросил:
— Будь добр, Шамиль, чайку организуй, — а когда тот вышел, прикрыл за ним дверь и заявил: — Слушай, Фидель, ты понты свои православные брось, со мной этот номер не пройдет! Прибереги-ка их лучше для своей инвалидной команды, а я сам решу, когда каяться и в чем… И помыл бы ты своих странников. А то видел я двоих во дворе. Воняют, как скунсы.
— Ты, Саша, не путай чистоту тела с чистотой души, — обиделся за своих подопечных Лукин. — Это две большие разницы. Вася и Женя не скунсы, а страдальцы и жертвы перестройки. Великого ума люди…
— Чтобы бухать да на дно скатиться, большого ума не надо! — отрезал Белов.
— Ну, не скажи, не скажи, — сокрушенно покачал головой Федор. — Ученые мужи были, авторы эпохального открытия. Только ведь у нас в России дешев человек, вот и выкинуло их государство на помойку. Ты себя вспомни, на свалке-то кто тебя спас, когда братки подстрелили. Бомжи! Вот то-то и оно!
— Что, правда что ли, ученые? — усомнился Белов. — По виду не скажешь.
Лукин сотворил крестное знамение для подтверждения истинности информации.
— Правда, Саша, правда. Да ты садись, в ногах правды нет, в Боге правда.
Белов сел на один из стоявших у стола стульев и директорским голосом потребовал, чтобы Федор позвал своих квартирантов. Лукин оживился, он знал, что если Белов чем-то интересуется, то неспроста.
— Сейчас, — он встал, открыл окно и громко крикнул: — Эй, Лоцман, позови-ка Васю и Женю.