Нелегким был путь самоутверждения Ивана Белова в новых условиях. Уже на второй день пребывания в школе щуплого парня подкараулили в туалете трое подростков. Были они на год старше Ивана и учились соответственно на класс выше.
— Ты русский? — спросил плотный большеголовый мальчишка по имени Джон, останавливая Ивана.
— Русский! — с вызовом ответил тот.
Большеголовый презрительно скривил губы.
— Не люблю русских. Вы все сталинисты.
— Это твое личное дело, любить или не любить. Чем ваш Кромвель лучше Сталина, можешь объяснить? — бросил Белов и попытался пройти мимо, однако Джон и двое его приятелей преградили подростку дорогу.
— Эй, русский, ты много на себя берешь! — заявил Джон и фамильярно похлопал Ивана по щеке.
В ответ тот, не долго думая, врезал тому прямым в челюсть, и даже не интересуясь последствиями удара, повернулся и направился к выходу.
— Ничего себе! — возмутился Джон, не ожидавший такого оборота событий, и кивнул
друзьям: — А ну-ка подержите его, джентльмены!
Двое мальчишек схватили Белова. Они были намного сильнее его, и как Иван ни выворачивался, ребята скрутили ему руки. В ходе схватки из карманов Ивана посыпались мелкие предметы: кусочек канифоли для натирания смычка, кое-какая мелочь и уменьшенная фотография, на которой он был изображен вместе с родителями на фоне пирамид.
— А это еще что за трое уродов? — спросил Джон, хотя прекрасно понял, кем доводились Ивану люди с фотоснимка.
От обиды и бессилия что-либо предпринять, Иван готов был заплакать. Сдерживая слезы, он ответил:
— Урод это ты, а они мои родители!
Джон запрокинул голову и рассмеялся зло, оскорбительно.
— То-то я смотрю, они на свет идиота произвели.
Дальше терпеть издевательств Иван не мог. Изловчившись, он с силой пнул обидчика по ноге. Удар был чувствительным. Джон взвыл и наотмашь ребром ладони рубанул Белова в основание шеи. Иван ринулся вперед, но парни держали его крепко. Джон снова ударил, на сей раз по щеке. Избиение прекратил вошедший в туалет воспитатель.
— В чем дело, джентльмены? — спросил он, с удивлением оглядывая отпрянувших от новичка подростков. Мальчишки были взъерошены, как воробьи после драки. — Они что, били тебя? — обратился он к Ивану.
— Извините, мистер Джонатан, — произнес тот, отряхивая порванную одежду. — Мы просто играли!
Джон вместе с приятелями бочком выскользнул из туалета. Воспитателю Иван о конфликте не рассказал, хотя тот и пытался у него выведать подробности состоявшегося знакомства с компанией Джона. Может быть, в Америке и Англии доносительство друг на друга обычное явление, это их проблема, но в России стукач — презренный человек. Так говорил папа. Потому Иван и не заложил новых знакомых.