— Дело не в смете, а в распоряжениях, связывающих меня по рукам и ногам.
— Да что бы там ни было, есть же определенные пределы, ты знаешь. Без них никак нельзя.
— Этот фильм должен был стать лучшей картиной из всего, что я сделал.
— Ну и пусть. Двигайся дальше.
— К чертям! — Джонни уставился в стол. Потом спросил: — И сколько времени по их расчетам займут съемки?
— Две недели в Венеции, не больше. Остальное здесь, в студии. Может быть, около месяца.
— Я не люблю, когда ко мне относятся покровительственно.
— Никто к тебе так не относится.
— Дом думает, что я дошел до ручки. А это не так!
— Боже, никто и не думает, что ты дошел до ручки.
— Конечно же, дошел. Подумай только, разве Джонни Уитфилд согласился бы снимать какой-то дрянной телевизионный мини-сериал, если бы он не дошел до ручки?
— Ну хватит, Джонни. Взбодрись. Тебе нужен этот прорыв. У тебя есть талант, у тебя есть мозги, в конце концов ты все наладишь. Это только временная заминка. Ведь необязательно все, что ты снимаешь, должно быть божественным вкладом в кинематографию.
— Вот это мне нравится.
— Давай поднимемся к Дому. Он ждет тебя.
Внизу в вестибюле Трент остановился у киоска и купил пачку мятных конфет.
— Не держи за обиду, — сказал он, бросая пачку Джонни.
Пока они шли к лифту, Джонни забросил конфету в рот. В лифте Трент кивнул полудюжине людей. Джонни смотрел прямо перед собой. Он решил не делать фильм о Венеции. Есть ведь и другая работа. Кое-где и кое-кто пока еще хочет работать с ним.
Когда Трент вел его по коридору, Джонни ощущал себя собакой на поводке. Бет, седая секретарша Дома, по-матерински махнула им рукой.
Дом говорил по телефону; приветствуя их, коротко кивнул. Джонни неловко переминался с ноги на ногу. Трент подумал, что в любой момент он может удрать.
Джонни подошел к окну и посмотрел на плоскую, покрытую дымкой равнину. Машины внизу казались уверенными и целеустремленными. Все они куда-то ехали.
Дом повесил трубку.
— Хорошо, Трент, спасибо. — Дом отпустил его.
Трент неохотно вышел. Джонни одарил его чем-то средним между гримасой и улыбкой.
Братья смотрели друг на друга. Разговаривать было вроде бы не о чем. Каждый читал мысли другого так отчетливо, словно они произносились вслух.
Дом: Я даю тебе еще шанс, несмотря на то, что ты испортил чуть ли не все, к чему прикасался.
Джонни: Иди ты к черту!
Дом: Если ты только приложишь к этому свою голову, у тебя получится хорошая вещь. Я даю ее тебе совсем не потому, что испытываю к тебе жалость.
Джонни: Задница!
Дом: Так хочешь ты эту работу или нет?
Джонни вздрогнул, потому что Дом произнес последние слова вслух.