-- Чья? -- с некоторым волнением спросил купец.
-- Пока не видно. Парус убран. На акростоле[74]
какой-то флаг виднеется, но пока не разобрать.
-- Родосская, скорее всего, -- сказал Койон, нанятый вместе с Эвдором, Дракилом и ликийцем Варданом, одним из их товарищей, -- кому тут еще быть, так близко от города. Только морской страже.
-- Или пиратам, -- сказал Филипп негромко.
-- Да не, какие пираты на триере.
-- Может гемиолия? Не видно пока.
-- Триера, -- уверенно сказал Дракил.
Неизвестный корабль приближался. Было видно, что он тоже двухмачтовый, но, по меньшей мере, вдвое длиннее и гораздо выше аката. Паруса притянуты к реям, один из которых спущен вниз и покоится на специальных подпорках. Корабль идет против ветра, на веслах.
Да, это была триера. Эвдор поймал себя на мысли, что по привычке озирается по сторонам, ища пути для отступления перед заведомо более сильным противником. Мотнул головой и глубоко вздохнул, призвав себя сохранять спокойствие.
-- Красная роза! -- крикнул Дракил.
Красная роза была эмблемой Родоса. Ее изображали на парусах и флагах кораблей.
Родосская триера прошла вдоль правого борта "Меланиппы" на расстоянии стадии и Эвдор уже решил было, что морская стража не заинтересовалась ими, как вдруг весла правого борта триеры уперлись в воду, и она начала разворачиваться.
-- Убрать паруса, -- приказал Филипп.
Моряки принялись подбирать оба паруса к реям. Триера приближалась, уже хорошо были слышны взвизги флейты, задающей такт, и слитный выдох гребцов. На носу корабля появился человек с медным рупором и заорал:
-- Кто такие?
-- Купец из Истрии! -- прокричал в ответ Филипп, приложив ладони раструбом ко рту.
-- Что везешь?
-- Фракийское вино и родосские чернила!
-- Фракийское? С Родоса? Это как?
-- Я привозил его на Родос, уважаемый, -- триера подошла уже совсем близко, и Филиппу не требовалось орать во все горло, -- не продал. Плохо расходится.
Триера замедляла ход, гребцы втянули весла внутрь и кормчий подвел корабль к самому борту "Меланиппы". С высокого борта триеры на акат швырнули канат.
-- Прими конец.
Матросы Филиппа приняли его и закрепили у борта. Борта кораблей гулко соприкоснулись. На "Меланиппу" перебрались несколько эпибатов[75]
в льняных панцирях[76]
и человек без доспехов. Он представился:
-- Я пентеконтарх[77]
Ксантипп, мы осмотрим корабль.
Родоссцы шустро разбежались по всему акату, стремясь заглянуть в каждую щель. Филипп не препятствовал, стараясь не показывать своего раздражения от непредвиденной задержки и столь бесцеремонного обыска. Один из воинов подошел к командиру и тихо сказал: