Französisch (Мутт) - страница 9
Было решено: завтра мальчик должен пойти к учителю. Это его не слишком радовало — он боялся. Он давно уже не здоровался с учителем. Не потому, что был плохо воспитан, но сколько же можно здороваться с человеком, который тебе не отвечает. Старик никому не отвечал, и жильцы проходили мимо него молча, с опаской.
Мама и папа не успокоились до тех пор, пока не написали слово «französisch» четкими большими буквами на листке бумаги и не засунули листок мальчику в нагрудный кармашек. Они сказали, что этот листок должен все время быть при нем. Как паспорт. Разница лишь в том, что волшебное слово надо все время повторять, а паспорт каждое утро перелистывать не обязательно.
— А где повторять? — спросил мальчик.
Мама ответила, что везде, как только он останется один, и повторять вполголоса. Мальчик тут же прикинул, где он бывает один. Поскольку он сделал это вполголоса и перечень оказался полным, то мама всплеснула руками и воскликнула: «Вот глупышка!», а папа прыснул в кулак.
— И смотри, никому бумажку не показывай, — предупредила мама. — Если кто заметит, что ты бурчишь что-то себе под нос, ни за что не говори что упражняешься в произношении. Понял?
— Да, — ответил мальчик и пошел во двор, если можно назвать двором газон метров в двадцать между домом и проезжей частью дороги. Там росли хилые деревца, они еще не успели стать большими. На газоне гоняли футбольный мяч. Рядом, на полоске асфальта перед домом, играли в бадминтон и в разные девчоночьи игры. Два дерева обозначали футбольные ворота. Трава там была вытоптана. Земля буквально чернела. Вообще-то двор у них весьма посредственный. Бывают дворы и получше. Такие, где с четырех сторон дома и нет ни улицы, ни машин. Один такой двор был через дорогу, и время от времени они бегали туда играть или меряться силами. Места там было предостаточно, вокруг рос бурьян высотой в человеческий рост и буйная некошеная трава. Там можно поиграть в войну. Только иногда в траве попадались пьяницы. Когда дети играли в футбол в своем дворе, то, случалось, задевали мячом стоящий перед домом автомобиль. По ту сторону дороги такой опасности не было. Если б они сумели подать оттуда мяч до автомашин, их тут же взяли бы на учет как перспективных футболистов. Правда, особых неприятностей с машинами и здесь не случалось. Автовладельцы относились к делу с пониманием. Ведь среди играющих были и их собственные дети. А самое главное — до сих пор все окна в доме оставались целы.
Итак, мальчик пошел во двор. Там он увидел Кэтлин — девочку из соседнего подъезда. Она сидела на асфальте и рвала на мелкие клочки венок, сплетенный из красивых цветов. Кэтлин — девочка взбалмошная и могла себе такое позволить. Ее родители, которых соседи считали выскочками, работали в каком-то рыболовецком колхозе. У них была новая «Волга» и много ковров. Когда папа Кэтлин выходил воскресным утром выколачивать ковры, это было событие. Вроде субботника или Спартакиады народов СССР. Проезжавшие машины замедляли ход, водители с любопытством выглядывали из окошек. Хлопали двери, распахивались окна. На балконе появлялась в цветастом халате толстуха мать Кэтлин и командовала во весь голос, учила мужа, будто он выколачивал первый в своей жизни ковер. Тогда и мама нашего мальчика выгоняла его папу выбивать ковры. Правда, у них было всего полтора ковра — один ковер был наполовину ковер, а второй, побольше, меньше самого маленького ковра соседей. Папа выбивал ковры в сторонке, осторожно. Он не осмеливался ударять хлопушкой слишком сильно. Мальчик смотрел на них обоих из окна и догадывался, что папа стесняется своих ковриков. И ему становилось жаль папу.