В чем будет заключаться дедова власть над лесом — тоже никто спросить не догадался. Власть имеет смысл тогда, когда подчиненные делают что-то для пользы хозяина. Другой лес завоевывают, к примеру, или этот обустраивают получше, или от злодеев берегут. То есть, власть нужна, когда что-то происходит. Краем рассудка дед это понимал — но понимал он также, что в лесу, где по триста лет клады лежат нетронутыми, ничего и происходить-то не может! И он мучительно думал, к чему бы свою неожиданную и разлюбезную власть применить, — и уже был близок к открытию…
— А сторожа твои к тебе непутем попали! — продолжала Кубышечка. — Помяни мое слово — их уже с собаками ищут! Найдут, откопают — что тогда делать станешь?
— Кто сейчас разинских казаков с собаками искать станет?! — не сдавался упрямый дед. — Вот теперь-то мы порядок и наведем!
— Что ж ты раньше их в дело не пускал?
— А незачем было! — догадался дед. — Теперь же вы меня так своим бусурманством допекли…
Он помолчал, разинув рот, поскольку его осенило. И завершил торжественно и грозно:
— И хочу я от вас лес раз и навсегла очистить к блудливой матери!
— От нас? Да ты, гляжу, совсем из ума выжил! Как это — от нас очистить? Мы же тут лежим! Откапывать ты нас, что ли, собрался да на дорогу выкидывать?
— Что лежит — то пусть лежит, и молодцы мои это стеречь будут. А бусурманский дух под корень изведу! — разумно рассудил дед Разя. — Вот он, бусурманский дух!
И указал молодцам на Бахтеяра-Сундука.
— Ты еще крикни — взы его, собаченьки! — подсказала бешеная Кубышечка.
— Да ты, дура, на него глянь! Нос крюком, сам черный! И еще похваляется — мол, я в лесу самый богатый! Похвалялся, а?
— Да что ж ты молчишь, Бахтеярушка?.. Кубышечка повернулась к давнему своему сотоварищу. Но тот лишь руками развел — мол, похвалялся…
— Нечего тебе в нашем лесу делать! — галдел дед. — Ишь, персидская бирюза! Булаты дамасские! Кто тебя сюда звал? Развел тут бусурманство — глядеть тошно! Испоганил нам лес!..
Собственно, против бирюзы дед ничего не имел. И был бы счастлив, если бы та бирюза попала в черный горшок с медью и испанским серебришком. Ему Бахтеяра страсть как хотелось сбыть с рук — и все это отлично понимали.
Да и Бахтеяр понимал не хуже прочих. Было в нем немало от того персидского купца, который возил товар из самого Тебриза и потому осиливал опасный путь, что голову на плечах имел толковую, один только раз и дал маху… Но молчал Бахтеяр, глядя в землю, а потом и сказал жалобно:
— А что, братцы, может, он и прав? Я ведь и точно что чужой… Звать меня сюда не звали… Может, он за дело обижается?.. Прости меня, дедушка, коли в чем виноват! Я же и в самом деле — черномазый!