Ну, я взял пива, а тип, который сидел рядом со мной за стойкой, жевал бутерброд, который выглядел не так уж паршиво — начинка вроде из колбасы и пикулей. Я показал пальцем и сказал бармену: «Дайте и мне такой». Может, это были рубленые свиные уши или еще что-нибудь в том же роде, но если точно не знать, так все в порядке. Тип за стойкой усек, о чем я, и сделал мне бутерброд.
Только я в него вгрызся — не то чтобы вкуснятина, но ничего, свиные уши там или нет, и тут тип рядом со мной, только с другого бока, вдруг сказал мне по-английски:
— Вы американец есть, да?
Хотите знать правду? Это меня прямо взбесило! Я просто с голоду умираю, а этому типу втемяшилось завести разговор. А я не хотел разговаривать, я хотел есть, хоть бутерброд был и не таким уж вкусным. И с набитым ртом я грубо ответил: «Угу», а потом откусил кусок даже побольше первого.
А он не озлился, хотя я и надеялся. Такой гладенький, такой вежливый типчик. Правду сказать, немножко голубоватый. Не очень, чтобы, но немножко. И достаточно, чтобы призадуматься.
— Мы не часто американцев в Изенштейне имеем, — сказал он.
Я откусил еще кусок чертова бутерброда — наверное, все-таки со свиными ушами: вкус был точь-в-точь как у свиных ушей. И тут он опять спрашивает:
— Как ваше имя есть?
Ну, я сказал, и он едва не сверзился с табурета — фиговой чуточки не хватило.
— Хаген Кримхильд? — говорит. У него в ушах, наверное, капуста росла или там еще что-то, пусть я и ответил, не прожевав. — Хаген Кримхильд?!
— Нет, — сказал я и снова назвал себя. После того, как проглотил и вообще, чтобы он не напутал, как бы ни старался.
— А! — сказал он. — Ах, зо! — и я догадался, что это «О'кей» по-немецки. — Не суть есть. Достаточно близко.
— Достаточно близко к чему? — спрашиваю.
Но он сразу не ответил, а просто сидел и смотрел на меня. И вид у него был жутко напряженный, если понимаете, о чем я. Ну, будто он думает со скоростью мили в минуту. Я, конечно, не мог у него спросить, о чем он думает, потому что на такой вопрос все врут либо на стенку лезут. А потому я сказал:
— А ваше имя? Уж с ним-то вы не напутаете, а?
Он заморгал. Веки у него запрыгали. Он вроде позабыл, что я сижу рядом, так чертовски упорно он думал. Думал, как сумасшедший, ей-богу. Хлоп, хлоп — веки все прыгают. Смотреть жутко, честное слово. Я уж не думал, что он назовет мне свое паршивое имя. Но ошибся. Он сказал:
— Я зовусь Регин Фафнирсбрудер [2].
Если, по-вашему, я попробовал выговорить такое имечко, значит, у вас не все дома. Я сказал только:
— Рад познакомиться, — и выставил ладошку. Слишком уж я вежлив себе во вред, нет, правда.