— Может, это сработало бы, — поразмыслив, ответил Джордж. — А может, и нет. Я полагаю, он будет бдительно ее стеречь. И пожалуйста, не забывайте, что у Тео машина очень мощная и находится в превосходном состоянии. Он вполне может броситься за вами в погоню.
— О, это слишком мелодраматично для Рэдли.
— Но не для Ричи. И куда вы поедете? Джессика может бежать куда угодно, но, в конечном счете, для нее это не решение проблемы.
— В том-то и беда, что здесь нет решения, или, во всяком случае, нет простого. Меня сводит с ума, что у нее есть какие-то компрометирующие сведения о Ричи, но она не может или не хочет их использовать. Мне бы очень хотелось знать, что это.
— Если она не хочет, чтобы вы знали, тогда, думаю, это останется тайной между ней и Ричи.
— Но мы должны что-то сделать.
— Я собираюсь молиться.
— Молиться? Джордж, что на вас нашло?
— Старые привычки не умирают полностью, как думают некоторые. С тех пор как приехал на «Виллу Данте» и в особенности с тех пор как перечитываю святого Игнатия Лойолу, я часто ловлю себя на том, что произношу слова молитвы.
— Ну, мы все молимся время от времени. Знаете, как говорят: «Хворый черт готов молиться». Но это, право уж, последний всхлип отчаяния в такой ситуации, вам не кажется? Мирская проблема требует мирского разрешения.
— При чем здесь черт?
— Вы разве не знаете поговорку: «Хворый черт готов молиться, черт здоровый сам святой»?
Джордж рассмеялся:
— Мне это нравится. Я запомню. Но молитва на самом деле работает, хотя на наши молитвы мы получаем ответы в той форме, в какой не предвидели получить.
Делия стояла на балконе, наблюдая, как Тео и Ричи прогуливаются мимо фонтана, поглощенные разговором. Рэдли показывал Мелдону дом и прилегающие угодья. Ему следовало бы стать риелтором, думала она, слушая доносящиеся слова:
— Вокруг дома, по меньшей мере, пять акров, а скорее всего поместье много больше — эти старые дома обычно бывают с большими участками земли.
Воэн разжала кулаки, которые, оказывается, были сжаты до боли. Что бы там ни замыслила Беатриче Маласпина, торговля недвижимостью в ее планы не входила. Она никогда не захотела бы, чтобы подобные господа фланировали туда-сюда перед ее домом, оскверняя землю своими проектами. Точно так же не пожелала бы она видеть здесь Фелисити, которая, ослепительная в своем купальном костюме, возлежала сейчас на террасе. Хотя, спору нет, Фелисити больше гармонировала с пейзажем, чем эти двое. Она могла бы, задрапировавшись куском ткани, встать в соблазнительной позе в какой-нибудь из ниш холла или у фонтана — вот туда сестра идеально вписалась бы. Как раз кстати пришлась бы ее беременность — символ плодородия. У певицы возникло чувство, что Беатриче Маласпина с пониманием улыбнулась бы Фелисити и приняла такой, какая есть.