Элк обронил наконец свое золотое слово:
— Черт, это всего лишь говенная работа. Найди другую.
«Как будто так легко найти работу. Нет нигде работы!»
— У меня замок на машине сломан. Если мы намыливаемся в Каспер, надо починить.
У Джозанны был новый большой прицеп, места полно для всех. Они всегда ездили на ее машине, и за бензин тоже платила она.
— Замотай проволокой.
Джастин за кассой шепнул мне то, что успел узнать в баре: Джимми Шимазо выгнал Джозанну, потому что застукал ее среди холодильников для мяса, когда она готовилась нюхнуть «дорожку». А у него с этим строго, тут он кремень. Теперь Джимми сам готовит и поговаривает о том, чтобы нанять поваром настоящего япошку из Калифорнии.
— Только этого нам здесь и не хватало, — сказал Джастин. Говорят, япошки теперь прибрали к рукам весь юго-запад штата: все питейные заведения, и нефть, и газ.
В этот момент кое-что случилось, и в суматохе я не заметила, как они смылись: Джозанна, Элк, Палма, Рут и еще Барри — парень, которого Рут подцепила, пролив на него виски. А может, они свалили еще до шаровой молнии. В «Пряжке» есть такое большое окно, выходящее на улицу, а снаружи — деревянный выступ, достаточно широкий, чтобы поставить на него пивные бутылки. Мистер Томпсон, хозяин бара, держал там свою коллекцию шпор, мотков проволоки и старых башмаков, парочку седел, какие-то старые шерстяные штаны, в которых гнездилось столько моли, что по весне как будто снегопад начинался, — в общем, всякий хлам. Это окно было как сцена. И вот теперь на деревянном подоконнике расцвел, рассыпая искры на ветхое ковбойское снаряжение, жуткий, шипящий огненный шар. Все еще шел дождь. Слышно было, как шаровая молния ревет, и на стекле образовался налет сажи в форме конуса, в точках дождевых капель. Джастин и еще дюжина мужчин выбежали наружу посмотреть, что это такое. Он попытался сбросить молнию с подоконника, но шар словно прикипел к нему. Джастин прибежал обратно.
— Дайте мне кувшин воды!
Народ смеялся, кое-кто советовал: а ты пописай на него, Джастин. Он вылил на эту гадость три кувшина воды, пока она не отвалилась — почерневший сгусток неизвестно чего, зажженный неизвестно кем. Тут раздался звук, похожий на выстрел, и оконное стекло треснуло снизу доверху. Джастин позже говорил, что это был выстрел, а вовсе не от жара оно треснуло. Разумеется, от жара. Уж выстрел-то я ни с чем не перепутаю.
Когда едешь в Каспер ночью с севера, возникает особое чувство. Хотя это бывает не только там, а и в других местах, куда добираешься часами в темноте, разрываемой иногда лишь вспышкой — беглым подмигиванием фар какого-нибудь грузовика. Начинаешь спускаться под гору, и вдруг перед тобой открывается сверкающий город, который будто выбросили сюда из пращи, как все западные города, с горбатой горой на заднем плане. Огни уплывают на восток короткими колючими желтыми точками, прожигающими темноту. А кто бывал когда-нибудь на одиноком берегу, тот видел, как скалы там обрываются в черную воду, как светит самый дальний огонек. Дальше — только древние валы, что катятся миллионы лет. Вот и у нас ночью бывает так же, только вместо волн — ветер. Но когда-то здесь была вода. Подумать только: море, которое покрывало эту землю сотни миллионов лет тому назад, вдруг потом испарилось, грязь превратилась в камень. Мысли, прямо скажем, невеселые. Ничего еще не окончено, все может расколоться на части. Ничего не окончено. Ловите свой шанс.