— А он?
— Ой, он был непреклонен. Сказал: «Все фермеры едят мясо», или что-то в этом роде. Прямо как учитель, все время следит за тобой и поправляет. Это последний раз, когда я терплю его в доме. Можешь и дальше заниматься всякими глупостями, но Уэйд будет останавливаться в мотеле. Боже, как я устала.
— Мы еще поговорим об этом. Пожалуй, с ним действительно непросто. Разогрей мне немного супа и пару тостов. В общем, что сделаешь, то и съем. Нас сегодня вечером не будет. Не хочешь виски?
Виски могло бы помочь справиться со всеми этими сложностями.
— Нет, я вино пью. Делай что хочешь. Только сам. Я иду спать.
Роуни вскинула руки, вытащила из волос заколки и встряхнула головой — в комнате тут же отчетливо запахло розами, даже он почуял этот запах. Она наполнила свой бокал. Она боялась темноты, и потому спала со светом. А вино, объяснила она, помогает заснуть.
Проводя ночи с той девочкой, Шай получал удовольствие еще и от глубокой беспробудной темноты, в которой у него разыгрывалось воображение, в которой приглушалось предчувствие разоблачения и наказания.
Из большой комнаты донесся едва слышный голос Ренти, она разговаривала с кем-то по телефону. Свояченица рассмеялась, хотя ее смех был больше похож на гавканье.
— Какое обвинение тебе предъявили? — спросил Уэйд Уолс, когда Шай вошел в гостиную, успев перед этим сменить костюм из грубой ткани на черные брюки и толстовку с капюшоном.
— Чего? — не понял Шай.
Он терпеть не мог пить суп из кружки.
— Неужели никого не задержали? И с кем ты туда ездил? С Лигой по защите луговых собачек?
— Нет. Я вообще в другом месте был. И гребаные луговые собачки тут ни при чем. Это мои личные дела.
— Послушай, — попытался было урезонить его Уолс.
— Не хочу я об этом говорить. Сказано — это мои личные дела.
Ему снова было двенадцать, он опять был возбужден, но ничего не делал, просто наблюдал за происходящим. Непросто это. Шай стал ребенком, а девочка — взрослой женщиной. Они терлись друг о друга, и это одновременно отталкивало его и возбуждало.
Его дела с Уэйдом Уолсом, о которых Шай никогда особенно не задумывался и которые не считал чем-то особенным, помогали ему уравновесить для себя добро и зло. Он вовсе не разучился вести фермерское хозяйство, он этого просто никогда не умел.
План был простой — открыть ворота и заманить коров на шоссе, разбросав обмазанные патокой листы пластика. Уэйд Уолс вытащил из кармана стопку небольших желтых карточек и тонкий маркер. Он сел за столик в гостиной и принялся писать на них печатными буквами: «ФЕРМЕРЫ, ПРОЧЬ ОТ ФЕДЕРАЛЬНОЙ КОРМУШКИ! ПРЕКРАТИТЕ ЗАХВАТ ОБЩЕСТВЕННЫХ ЗЕМЕЛЬ! НЕТ КОРОВАМ НА НАШЕЙ ЗЕМЛЕ! КОВБОИ, ИЩИТЕ СЕБЕ ДРУГОЕ ЗАНЯТИЕ!» Дописав фразу на очередной карточке, он тут же убирал ее в рюкзак.