— Ну что ж, Карпуша, — обратилась к нему Екатерина Матвеевна. — Расскажи, пожалуйста, где это тебе так досталось?
— А! И рассказывать нечего... Связался с какими-то двумя парнями на вокзале, сели играть в карты, а я сдуру и выиграл... Вот они мне и дали...
— Что ж они, по рукам тебя били? Что-то я такого не слыхала...
— Почему же по рукам, это в драке я руки сбил.
— Давно драка была?
— Порядочно...
— А точнее?
— Несколько дней.
— А еще точнее?
— Четыре дня.
После этого Карпушу направили на медицинскую экспертизу. Врач, внимательно осмотрев руки Карпуши, сказал совершенно твердо: ссадины не могли быть нанесены одновременно, одним из них уже больше двух недель, другие совсем свежие, причем все они не от ударов по лицу или по телу человека, а скорее всего нанесены металлическими предметами.
— А не сбил ли он руки во время подкопа, — предположила Максимова. — К физической работе Карпуша не приучен, кирку, лопату держать не умеет, а если учесть, что работать приходилось в такой тесноте, то вполне возможно, что он — участник кражи. Организовать ее он, конечно, не смог бы. Один прорыть?.. Это невозможно...
Но на допросах от Карпуши не удалось ничего добиться связного. Каждый день он придумывал новую версию, объясняя, где сбил руки, где достал денег, на следующее утро нагло отказывался от своих же показаний и давал новые. Одно время он говорил, что деньги у него остались от продажи каких-то вещей, потом стал уверять, что кто-то вернул ему долг, потом говорил еще что-то. Но уверенности у Карпуши с каждым днем становилось все меньше. Он чувствовал, что занимаются с ним столько дней не зря, начал нервничать и даже пытался брать на себя какие-то мифические, не подтвержденные проверкой кражи. Мы уже по опыту знали, что, если преступник берет на себя чужое преступление, значит, есть на его совести более опасное, от ответственности за которое он хочет скрыться хотя бы за тюремными стенами.
Одновременно с допросами специальная группа активно проверяла все связи Карпуши — разыскивали его друзей, знакомых женщин, выясняли адреса квартир, где он ночевал. Все полученные данные хотя и не имели прямого отношения к краже, тем не менее давали возможность правильно допрашивать, выяснять детали, о которых сам Карпуша никогда не заговорил бы, убедить его в том, что интерес к его персоне отнюдь не убывает.
Наконец он решился на отчаянный в его положении шаг. Узнав, что, заключенный, который сидел с ним в одной камере, вот-вот должен был освободиться, Карпуша уговорил его передать записку по определенному адресу. Тот согласился. А записку спрятал в ботинок под стельку, полагая, что надежнее тайника придумать невозможно. Записка Карпуши оказалась в наших руках. Так мы узнали адрес, по которому можно было найти его дружков. Еще раз мы убедились в том, что были правы с самого начала, не поверив ни единому слову Карпуши, — он врал, увиливал и тянул время, давая возможность своим дружкам принять какие-то меры.