Несколько дней он отказывался давать вообще какие бы то ни было показания. Все улики, доказательства не производили на него ровно никакого впечатления. На этой квартире он, мол, оказался случайно, о мехах, висевших за окном, и понятия не имел, о Карпуше и слыхом не слыхивал.
После того как показали его Карпуше из окна следственной комнаты, причем как раз в то время, когда Швабе под конвоем вели на очередной допрос, Карпуша понял всю бессмысленность дальнейшего запирательства и заговорил наконец свободно, подробно, а главное — правдиво, рассказав о краже со всеми мельчайшими подробностями. А когда эти подробности выложили Швабе, заговорил и он... И больше всего его смущало то, что показания приходилось давать женщине. Во время допросов он неоднократно видел, как к Максимовой подходили оперативные работники и просили ее подписать какие-то срочные необходимые документы, и тогда он понял, что она является руководителем большого подразделения МУРа. В те минуты Швабе вспомнил, что, когда он был еще мальчиком, отец ему часто рассказывал о сыщиках и служебно-розыскной собаке Треф с проводником Дмитриевым, которые в те годы были популярными, гремели, наводили страх на преступников, но чтобы в сыскном отделении столичной полиции была бы женщина-сыщик на руководящей должности! Этого не было и не могло быть. Такие должности в то время женщинам не доверяли, считали их неспособными.
Это могло случиться только при Советской власти — допустить женщину на руководящую должность.
— Какое теперь имеет значение, кому рассказывать, кто будет допрашивать! — Екатерина Матвеевна закурила, посмотрела на Швабе. — Теперь для вас имеет значение только одно — приговор суда. И в ваших интересах сделать все возможное, чтобы этот приговор не был для вас самым суровым.
— Боже, боже, как приходится унижаться, — Швабе покачал головой.
— По-моему, для себя этот вопрос вы решили давно, еще тогда, когда поставили себя вне закона, вы это хорошо знаете... Так стоит ли теперь жалеть о таких пустяках? Мне почему-то кажется, что вам даже должно быть интересно рассказать именно женщине про свою непутевую жизнь... Рассказывайте, Швабе. Поздновато вы вспомнили о чести и достоинстве. Рассказывайте!
Итак, для очередной кражи Швабе облюбовал большой магазин мехов. Он несколько раз заходил в него, присматривался к ценам, к мехам, к порядкам в магазине. Заходил он сюда и утром, чуть ли не первым, чтобы посмотреть, с чего начинается торговля, заходил перед самым закрытием, когда продавцы охапками уносили дорогие меха в подвал. Он подробно изучил распорядок работы магазина и даже знал, когда у какого продавца выходной. С самого начала он понял, что проникнуть в магазин через центральный вход невозможно. Во-первых, он охранялся вооруженным сторожем, а во-вторых, взламывать двери, выходящие на большую улицу, далеко небезопасно даже глубокой ночью. Внимательно осмотрев все прилегающие дворы, Швабе убедился, что в магазине нет черного хода. Вход был только один — центральный. И тогда появилась идея подкопа. Но вот так, сразу не придешь ведь и не начнешь рыть яму под магазин. Швабе достает чертежи дома, изучает толщину и глубину заложенного фундамента, систему перекрытий, систему отопления. Достал он чертежи и соседнего дома, а когда увидел на плане расположение котельной, понял, что лучшего варианта не найти. Котельная находилась в глубине двора, там редко кто бывал, кроме того, летом она вообще стояла незапертой. Общий же объем работы оказался довольно небольшим — соседний дом стоял вплотную к угловому.