— Это… э-э-э… «Кристиан Диор».
— Губа не дура. — Парень восторженно прищелкнул языком.
— Послушайте, что вам нужно? — хрипло выдавил Суханов. — Галстук? Забирайте.
— Не, спасибочки, мне без надобности, — сказал парень, — я не ношу. А двушки не найдется?
— Вам нужны две копейки? — непонимающе переспросил Суханов.
Юнец кивнул, и по прыщавой физиономии забегали безумные глаза. Понимая, что с ним вот-вот произойдет нечто невообразимое, Суханов трясущейся рукой полез в карман и выгреб несколько монет. В голове издыхающей бабочкой трепетала одна только мысль: почему я не поехал на метро, почему я не поехал на метро, почему я… Мост был по-прежнему пуст, и он воочию представил, как летит вниз головой, падает сквозь ночь, падает бесконечно, навстречу темной, холодной смерти, затаившейся на глубине, а сверху гогочет и гогочет этот нелюдь… Парень склонился над его ладонью — так близко, что Суханов почувствовал запах старой сигареты.
— Ну-ка, что тут? Пятак, гривенник, еще пятак… Ага, во! — Он выбрал одну медную монетку. — Ну, спасибо, дядя, выручил. Позвонить надо. Мать с ума сходит, когда я поздно.
С этими словами он развернулся и зашагал назад, в сторону Красной площади. В то же мгновение мост ожил. Мимо проковыляли две пьяные девицы, которые неумолчно горланили: «Мы желаем сча-а-стья-а-а вам»; старик со старушкой на ходу спорили, кто сжег чайник; пятеро или шестеро мелких азиатов в костюмах семенили по тротуару с необъятной картой города, между ними развернутой, и без конца фотографировали реку, щебеча на своем птичьем языке. Суханов затравленно озирался по сторонам, не в силах осмыслить случившееся. Внезапно он понял, и его омыла волна смеха. Мальчишке-хулигану с безумными глазами требовалась двухкопеечная монета для уличного телефона-автомата.
И в этот сладостный миг осознания все неприятности минувшего вечера показались вдруг Суханову абсолютными пустяками и даже эпизод с Белкиным потерял всякое значение. Биение черных крыльев в его сердце остановилось. Что и говорить, все ясно как день, яйца выеденного не стоит. Разумеется, Лев явился с единственной целью: его унизить — его, Суханова, который столь многого добился в жизни! Именно так: надумал похвалиться своими достижениями, а достижений-то — ровно ноль, какая-то жалкая, опоздавшая на целую жизнь выставка, которой грош цена. Посмеиваясь, Суханов вытащил из кармана пригласительный билет. Набухшая глянцевая бумага заскользила под пальцами и поддалась не сразу, но он все же сумел разорвать ее вдоль, потом еще раз и еще… Обрывки он бросил через парапет и, глядя, как они кружатся все ниже и ниже, все ближе к свинцовой воде, испытал необыкновенное умиротворение. Один клочок, потрепыхавшись в воздухе, приземлился на перилах; Суханов различил три яркие буквы: голубую, синюю и фиолетовую — самый хвост радуги. Мгновение смотрел он на буквы, прищурив глаза, потом пожал плечами и ловким щелчком послал их в темную, мерцающую бездну.