– Кому известно? – ехидно перебил его Ефим Правых. – Если бы вы носили фамилию Пушкин, тогда другое дело!
Борткевич в ответ не удостоил его даже взглядом.
– …Мы, Борткевичи, всегда честно служили польской короне. И хорошо помним, как вы, русские, терзали белое красивое тело моей страны…
– Ну, начинается! – снова перебил его Правых. – При чем тут Польша и русские? Мы обсуждаем, как Беляева на Ельцина поменять! А вы о чем, дружище?
– Я как раз об этом! – гордо возразил потомок польских дворян. – Я не могу участвовать в вашем заговоре. Мы, Борткевичи, не предаем! Служить так служить! – Борткевич сделал движение, в котором угадывалось намерение выхватить несуществующую саблю. – Никогда не предаем!!! – топнул он ногой.
– А вы, простите, где и кем служите, молодой человек? – иронично поинтересовался Глушков.
– Я? Я, собственно… свободный художник. Пишу… размышляю…
– Борис, займись этим придурком, – раздраженно остановил беседу Антон Братский и, отвернувшись от притихшего оратора, двинулся в другую комнату, где уже был накрыт стол и подан десерт.
На десерт подавали диковинное блюдо под названием чизкейк. Гости не торопясь двинулись за хозяином, а Борткевич так и остался стоять, выставив вперед левую ногу и подняв вверх правую руку с воображаемой саблей.
К нему мелкими шажками приблизился Березовский и тихо спросил:
– Сколько на этот раз стоит гордая неприступность польского шляхтича?
– Одна тысяча!
– Рублей, надеюсь?
Борткевич презрительно хмыкнул.
– Неужели долларов? – показушно изумился Березовский.
Борткевич снова хмыкнул, но уже не так уверенно.
– Вы что, берете в английских фунтах? Ручку-то опустите! – теперь уже по-настоящему возмутился Борис Рувимович.
Тот принял покорную позу и торопливо кивнул.
– Однако вы пошлый вымогатель, батенька, – назидательно сказал Березовский. – Вот вам тысяча долларов и не сердите меня…
Борткевич быстро сунул купюры куда-то за пояс и, покраснев, шепнул:
– Извините, Борис Рувимович, я в туалет сильно хочу. Я пойду, ладно?
– Идите, дружок. И раньше чем через месяц за деньгами не являйтесь.
…В соседней комнате раздался дружный взрыв хохота. Березовский подошел к столу и застал компанию за поеданием десерта. Смех был вызван анекдотом, который рассказывал Миша Полторыхин.
– А вот еще! – продолжал народный депутат. – Это про тебя, Семен. Значит, так: Штирлиц подошел к лесу и увидел голубые ели. А потом присмотрелся и понял, что они не только ели, но и пили шампанское.
– …Ы-ы-ы, – затрясся от смеха сам рассказчик. Ему дружно ответили смехом все присутствующие. Не смеялся только Семен Тянитолкаев, который густо покраснел и раздраженно бросил на стол чайную ложку.