Но свалить на других почему-то не получалось. Совесть ныла и не давала покоя. Она услужливо подсказывала, что и с Беккером, и с фрау Шевалье Каленин обошелся совсем не по-джентльменски. Что он слишком далеко зашел ради этих пожелтевших и опасных картинок.
Беркасу нестерпимо захотелось спрятаться от этих угрызений, поскорее убежать куда-нибудь и бесповоротно забыть эту историю. Он решительно встал и быстро пошел к выходу.
– Куда же вы, господин Каленин? – Голос фрау Шевалье снова стал старческим, скрипучим, с ярко выраженными басовыми нотками. – Решили убежать? Нет уж, господин член КПСС! Вы так яростно боролись за эти бумаги, что заслужили их. Это ваш приз! Но берегитесь, мистер Каленин! До сих пор архив сметал всех на своем пути. Если не боитесь, он ваш!
Каленин во все глаза смотрел на портфель и пухлую папку в руках фрау Шевалье. Та протянула ему папку, а портфель поставила на пол и толкнула его ногой в сторону Беркаса. А когда тот, будто под гипнозом, протянул руку, отдернула свою и с вызовом произнесла:
– Минутку, товарищ (она использовала именно это немецкое слово – Genosse)! Во-первых, дайте слово, что позволите мне спокойно уехать. На деньги Мессера я безбедно доживу свои дни где-нибудь на берегу Тихого океана. А во-вторых, вы, кажется, хотели какую-то информацию передать в полицию? Ваше желание, случайно, не пропало?
Каленин смутился и тихо ответил:
– Даю слово! Никто не станет вас преследовать. А вы, фрау Шевалье? Вы не передумаете? Не станете с помощью Мессера…
– Не стану! Даю слово! – повторила интонацию Каленина немка. – Держите! – Она наконец отдала папку. – В отношении Мессера вы правы! Этот заслужил не только небесную, но и земную кару!
Она повернулась и, приволакивая ногу, заковыляла прочь…
«Если делить страну, то всем хватит»
Евгений Иванович Скорочкин был человеком уникальным. Еще в совсем юном возрасте он раз и навсегда усвоил внезапно открывшуюся ему истину: нерешаемых проблем не бывает – нужны лишь связи, деньги или сила, а лучше все это одновременно!
Женя не был отличником. В его школьном табеле встречались даже тройки – в частности, по русскому языку и физкультуре, а в дневнике и вовсе можно было увидеть оценки на любой вкус.
Отец, приемщик бутылок в ларьке, расположенном прямо напротив дома, за плохие оценки лупил сына солдатским ремнем – безжалостно и до крови. Мать сильно выпивала и на сына не обращала никакого внимания – растет себе, ну и слава Богу.
Женя сжимался в комок, наблюдая, как размеренно отец открывает шкаф, достает оттуда широкий глянцевый обод, который по причине необычайной жесткости распрямлялся только во время замаха и удара, как глазами показывает, чтобы он снял штаны и лег на диван. А потом следовал самый страшный момент ожидания первого удара. Ремень шумно свистел при замахе и буквально впечатывал маленького Женю в промятую поверхность дивана, и мальчик, почти теряя сознание от боли, ощущал, как снизу ему бьют по ребрам проседающие при каждом ударе пружины…