.
Явные ограничения обнаружило и патопсихологическое экспериментирование. Как мы говорили, описание личностных особенностей служило здесь в основном лишь фоном, оттеняющим те или иные характеристики интеллектуально-мнестической деятельности больного; что касается попыток перенесения левиновских опытов на изучение патологического материала, то эти попытки, несмотря на смену теоретических позиций, продолжали нести общий для экспериментирования в области личности недостаток — оторванность от реальных смысложизненных контекстов. С особой остротой этот недостаток обнаружился, когда практика поставила перед психологией задачу коррекции мотивационных аномалий, что потребовало перехода от сугубо диагностических задач, от анализа познавательной сферы к анализу конкретных личностных особенностей, к построению новых, более приближенных к жизненной реальности методов исследования.
Итак, дальнейшее продвижение в исследовании личности подразумевало нахождение способов сближения "двух психологии", внесения конкретных смысложизненных контекстов в опытное изучение личности, или, что то же, придание анализу реального жизненного материала статуса объективности и научности.
Для решения требовалось по крайней мере следующее: 1) доступ к этому жизненному материалу, к получению необходимых данных об интересующих нас феноменах, формах и особенностях их протекания; 2) нахождение адекватных способов "прочтения" этих эмпирических данных, перевода их с языка феноменологических описаний на язык научной психологии и построение на этой основе соответствующих гипотез о внутренних механизмах процесса; 3) обеспечение возможности осуществления необходимых для проверки наших гипотез вариаций условий (независимых переменных) исследуемого процесса; 4) построение целостной психологической модели, в которой могли бы быть обобщены полученные результаты проверки гипотез, рассмотрения отдельных сторон и механизмов изучаемого явления; 5) нахождение достаточно надежных способов проверки адекватности построенных моделей, возможностей их теоретического и практического применения.
Выполнение этой программы сразу наталкивается на ряд труднопреодолимых препятствий, особенно в применении к так называемому нормальному развитию. Трудности начинаются с первого же пункта — получения необходимых эмпирических данных и описаний. Выше мы не раз говорили, насколько бедна психология такими данными, насколько они недостаточны для начала соответствующих исследований и в то же время какие значительные ограничения лежат на возможностях привлечения в этом отношении богатейшего архива литературно-художественных исследований. Еще более серьезные препятствия возникают на пути выполнения третьего пункта. Искусственные вариации условий протекания жизненного процесса, нужные нам для проверки психологических гипотез, весьма ограниченны, причем не только и даже не столько из-за ограниченности самих принципиальных возможностей и способов такого вмешательства, сколько из-за элементарных этических соображений — нравственного запрета сколь-нибудь серьезно, а тем паче кардинально менять ход личностного развития ради внешних по отношению к этому развитию, в данном случае чисто научных, опытных целей.