— Все что угодно, — кивнул Джо. — Насчет деталей решай сама. В этом ты лучше разбираешься. И вообще, хорошенькие девчонки всегда добиваются всего, чего хотят. Как только он тебя увидит, так мигом двери распахнет. Но только без глупостей.
— Ты о чем?
— Скажешь, что мы женаты. Я не хочу, чтобы ты впуталась с ним в историю… Понимаешь? Это все испортит. Будто какое-то вознаграждение за то, что он пустил внутрь. А мне за то, что привез к нему. Так что смотри, Джу…
— А ты, — поморщилась Джулиана, — ты можешь поспорить с ним. О том, где он пишет, что Италия предала остальных и потому война была проиграна, — скажи ему то, что говорил мне.
— Да, пожалуй, — кивнул Джо. — Эту главу я бы с ним обсудил.
Приближался Денвер.
В семь утра по Тихоокеанскому времени мистер Тагоми проснулся, бодро поднялся с постели и направился было в ванную, но передумал и первым делом взял в руки Оракула.
Устроившись на полу гостиной, он принялся манипулировать сорока девятью стебельками тысячелистника. Он чувствовал, что совет Оракула необходим ему как никогда, и в лихорадочной торопливости перебирал стебли, пока перед ним не вырисовались все шесть линий.
О ужас! Гексаграмма пятьдесят один! «Чжень».
Бог проявляет себя, насылая на человека возбуждение, поражая его молнией.
Молния приходит, и воскликнешь: ого! А пройдет, и засмеешься: ха-ха!
Великий взрыв, лишающий слуха и зрения.
Повсюду снуют ящерицы и рычат тигры, а над ними — сам Бог!
«Что это означает? — мучительно размышлял Тагоми, бесцельно бродя по комнате. — Прибытие? Но кого? Зачем?»
Он остановился и прислушался. Нет, тихо. Если не считать его тяжелого дыхания и стука сердца. Но что-то происходит — тому порукой его состояние. Вырабатывается адреналин, часто стучит сердце, глаза слезятся, горло, похоже, парализовано. Спазмы в кишечнике, боль в гландах. Позывы к тошноте, мучительное ощущение в паху.
Но все же пока ничего не происходит. Бежать? Да, тело словно бы приготовилось к паническому бегству. «Куда и почему?» — спросил себя мистер Тагоми. Подсказки нет. Поэтому и некуда. Вот дилемма цивилизованного человека: тело мобилизовано, но опасность не видна.
Он направился в ванную, намылил лицо и собрался бриться.
Зазвонил телефон.
— Удар, — громко произнес он, откладывая бритву в сторону.
Вот оно. Тагоми кинулся в гостиную. «Я готов ко всему», — сказал он себе и поднял трубку.
— Тагоми слушает. — Голос оказался хриплым, и пришлось прокашляться.
Пауза, долгая пауза. А затем — слабый, сухой, шуршащий, словно опавшие листья, голос:
— Сэр, говорит Шиниро Ятабе. Я в Сан-Франциско.