— Нет, все в порядке, — заверил капитана Павел, — на мне нет ни царапины.
Услышав это, Ричардсон ухмыльнулся, подцепил с блюда кусок копченого окорока, разрезал его, насадил на вилку и отправил в рот. И даже прикрыл глаза от наслаждения. У Павла аппетит пропал напрочь, он сейчас почти с нежностью вспоминал свой давно проглоченный «завтрак туриста». И понял, что за жалкий батончик и упаковку сока с трубочкой готов сейчас очень дорого заплатить. Но до изобретения герметичной упаковки было еще далеко — лет сто или больше, поэтому единственно верное решение пришло быстро. Павел решил, что оставшиеся до возвращения часы он воздержится от еды — небольшая голодовка еще никому не повредила. А здесь, скорее всего, все закончится так: сейчас они напьются, Ричардсон найдет врача, убьет его и выкинет за борт. А также тех, кто попытается вступиться за фон Штейнена. Наверняка это будет Сара, она умрет следующей, потом состоится финальный поединок с капитаном — и все, очередной корабль-призрак пустится бороздить волны Атлантики. Правда, остаются еще кок и маленькая Софи, но это уже детали. Скорее всего утром, обнаружив на палубе убитых, Эдвард Хэд быстро сообразит, что в случившемся обвинят его, как единственного оставшегося в живых. И поэтому он заберет девочку, сядет в спасательную шлюпку и благополучно отчалит, прихватив с собой запас еды и воды. Правда, остается открытым вопрос: куда денутся тела убитых? «Спишут на нападение гигантского кальмара», — ничего другого, более правдоподобного, в голову Павлу не пришло.
Бриггс уселся за стол рядом с Ричардсоном, заставив того вплотную придвинуться к переборке. Сара села на краешек дивана рядом с Павлом, но ни к еде, ни к выпивке она не притрагивалась. Капитан быстро глянул на них карими, с зелеными искрами глазами и тоже потянулся к блюду с окороком. Но отдернул руку, откинулся назад и выпрямился:
— Не знаю, что и подумать. Если мы когда-нибудь доберемся до Гибралтара, мне придется потратить полгода, чтобы написать подробный отчет о нашем плавании. Исчез хронометр и секстант, разбит компас. Он валяется разбитым на корме у штурвала, а нактоуз сдвинут с места, по-моему ломом. Во время предыдущей проверки все было в порядке. Я посмотрел твою запись на грифельной доске и вспомнил, что не перенес ее в судовой журнал, — сказал Бриггс, повернувшись к своему помощнику.
Тот кивнул утвердительно, потом вытаращил на капитана глаза и перестал жевать — суть сказанного Бриггсом дошла до пьяного помощника капитана только сейчас. Он, как побитый пес, уставился сначала на Павла, потом на Сару, покосился на сидящего рядом с ним капитана и опустил глаза.