— Ты, оказывают, нынче по скитам душу спасаешь? — политично завел Вахрушка разговор.
— Около того. Душу-то спасал, а тут вдруг захотел сибирского дешевого хлебца отведать… да. Сынок Галактион Михеич всех, сказывают, удоволил.
— Пригнал первый караваи из Сибири и по рублю семи гривен все продал. Большие тысячи наживает.
— Умный он у меня, Галактион-то. Сердце радуется.
— И точно умный, Михей Зотыч.
Вахрушка припер двери, огляделся и заговорил шепотом:
— Другие-то рвут и мечут, Михей Зотыч, потому как Галактион Михеич свою линию вперед всех вывел. Уж на что умен Мышников, а и у того неустойка вышла супротив Галактиона Михеича. Истинно сказать, министром быть. Деньги теперь прямо лопатой будет огребать, а другие-то поглядывай на него да ожигайся. Можно прямо оказать, что на настоящую точку Галактион Михеич вышли.
— Вот, вот. Все завидуют… да.
Михей Зотыч пожевал губами, поморгал и прибавил:
— Дурачки вы все, Вахрушка.
— Это по какой-такой причине, Михей Зотыч?
— А по такой. Все деньги, везде деньги; все так и прячутся за деньги, а того не понимают, что богача-то с его деньгами убогий своим хлебом кормит.
— Ничего я не понимаю в этих делах, Михей Зотыч. Мы-то на двугривенные считаем.
— Вот и насчитали целый голод.
Михей Зотыч поворчал, поглумился, а потом начал рассказывать про свою поездку из скитов. Вахрушка в такт рассказа только вздыхал и качал головой. Ох, пришла беда всем крещеным, — такая беда, что и не выговоришь!
— Посмотрел я достаточно, — продолжал Михей Зотыч. — Самого чуть не убили на мельнице у Ермилыча. «Ты, — кричат мужики, — разорил нас!» Вот какое дело-то выходит. Озверел народ. Ох, худо, Вахрушка!.. А помочь нечем. Вот вы гордитесь деньгами, а пришла беда, вас и нет. Так-то.
Потом Михей Зотыч принялся ругать мужиков — пшеничников, оренбургских казаков и башкир, — все пропились на самоварах и гибнут от прикачнувшейся легкой копеечки. А главное — работать по-настоящему разучились: помажут сохой — вот и вся пахота. Не удобряют земли, не блюдут скотинку, и все так-то. С одной стороны — легкие деньги, а с другой — своя лень подпирает. Как же тут голоду не быть?
— Ну, это уж ты врешь, Михей Зотыч! — азартно вступился Вахрушка. — И даже понимать по-настоящему не можешь.
— Нно-о?
— Я тебе говорю. Ты вот свой интерес понимаешь в лучшем виде, а мужика не знаешь.
— А вот и знаю!.. Почему, скажи-ка, по ту сторону гор, где и земли хуже, и народ бедный, и аренды большие, — там народ не голодует, а здесь все есть, всего бог надавал, и мужик-пшеничник голодует?.. У вас там Строгановы берут за десятину по восемь рублей аренды, а в казачьих землях десятина стоит всего двадцать копеек.