— Не понимаю, — вставила я. — Я никогда бы не подумала, что вы можете смириться с такой ситуацией — ходить по магазинам и волноваться из-за того, как вас потом встретят дома. Я о вас была совершенно другого мнения.
— Не можете вообразить меня в роли бедной безропотной овечки?
— Ну, я не совсем то имела в виду, — увильнула я. Щеки у меня горели: доктор попала в самую точку.
Она повернулась ко мне. Ее глаза потемнели и расширились, губы слегка приоткрылись.
— Поверьте мне, Мегуми. Бывают люди, которым в какой-то момент удается нас сломать. И мы чувствуем себя настолько слабыми, что не можем даже защититься.
Она снова сосредоточилась на дороге. Маленькие фабрики, разбросанные вокруг Осаки, сменились домами фермеров и рисовыми чеками.
— Но мне повезло: я вовремя спохватилась, — продолжает она свою исповедь. — Прошло месяца два. Возвращаюсь как-то из магазина, подхожу к калитке и собираюсь ее открыть. И тут происходит нечто непонятное. Застыла на месте, как каменная статуя. Руки не поднимаются, ноги приросли к асфальту. Не могу заставить себя войти в дом, где опять увижу эту женщину. Только повторяю про себя: «Сейчас или никогда!» Минут пять или десять простояла, твердя эти слова. Потом перевернула корзину, высыпала все продукты на землю и побежала на вокзал и только там вспомнила, что денег на билет до Асии у меня не хватит. Я жила тогда на севере Хонсю. До нашего города ехать поездом несколько часов. Что делать? Позвонила матери из автомата за ее счет и сказала: «Помоги мне. Я должна добраться до дома, приезжай и забери меня».
Мой звонок, конечно, напугал родителей. Ни мать, ни отец машину не водят. Но они обратились за помощью к кому-то из друзей, который повез их на своей машине. Я доехала поездом до Нагойи — больше денег на билет не наскребла, поселилась в отеле и стала ждать родителей. Через некоторое время я остыла, но все равно решила никогда в тот дом не возвращаться. Родители наняли нашего семейного адвоката. Он и развод оформил, и уладил проблему с пересылкой в Асию моих вещей, оставленных там, на севере Хонсю. Впрочем, я уже вам об этом рассказывала. Вот так. Больше ни разу не видела ни мужа, ни свекровь.
Она передернула плечами и сузила глаза, словно воспоминания о браке принесли ей боль.
Мне хотелось сказать ей: «Рада за вас, что вы уехали оттуда, и вы самый замечательный человек, которого я когда-либо видела». Но я засмущалась и промолчала.
— Так я и не закончила диссертацию. Вместо этого пошла в ветеринарный институт, чтобы получить профессию и чтобы никто не считал меня просто дочкой богатого человека. Сейчас тоже говорят иногда, что я из богатой семьи, но у меня есть профессия, и я этим горжусь. Я не стала доучиваться в университете, с которым рассталась, поскольку мой бывший муж преподавал там орнитологию. Вообще-то, поступив в тот университет, я начала изучать ботанику, но в первый же месяц познакомилась с Macao и по его примеру переключилась на орнитологию. Потом мы поженились. Звучит, может, глупо, но, когда я училась в университете, я решила никогда не влюбляться и тем более не выходить замуж. Все известные мне женщины, добившиеся успеха в жизни — политики, ученые, врачи — все не замужем. И я хотела быть известным ученым. Но вот угораздило влюбиться в Macao. Кстати, на почве птиц. Они сблизили нас.