Я тоже в определенной степени незваный гость — приехала без предупреждения. На моем месте мог бы оказаться сейчас воришка или, хуже того, ниндзя, посланный выследить кого-то или даже убить. Несколько веков назад кланы моей матери и моего отца могли бы враждовать между собою. А в каком клане очутилась бы я? Если верить преданиям, то в отцовском. Но сейчас времена другие. Я не незваный гость это и мой дом.
Пол все скрипит. Кажется, что в дом залетела большая стая певчих птиц и они носятся вокруг меня со страшным шумом. Вообще-то не стоит здесь задерживаться, чувствуешь себя каким-то привидением или призраком, ожившим, чтобы вернуться в знакомые и все же чужие места. Может, меня никто и не увидит, тревожно думаю я. А может, это вовсе не реальность, а сон? Привстав на цыпочки, я дотронулась до горизонтальной деревянной планки, укрепленной над дверью дедушкиной комнаты — на кончиках пальцев осталась пыль. Бабушку Шимидзу бы сюда, она бы отругала мать и дедушку за то, что они живут в грязи. Едва мне в голову пришла эта мысль, я тут же поняла, что это не сон и никакое я не привидение. В снах не рассуждают о такой прозе жизни, как невытертая пыль, и мертвецам она до лампочки.
Следующая комната — материнская. Она жила здесь в детстве, и позже, приезжая в гости, мы с ней всегда занимали именно эту комнату. Через открытую дверь видна лежащая на полу стопка ее шерстяных свитеров. Мать, очевидно, собирается убрать зимнюю одежду. Робко заглядываю в комнату. На письменном столе, на комоде, на подоконнике — повсюду стоят в рамках мои фото.
Остановившись на пороге, я делаю глубокий вдох, чтобы сдержать нахлынувшие слезы. В каждом письме мать говорила о том, как она по мне скучает. А я пробегала эти строчки небрежно, словно традиционные приветствия, вопросы и ответы. А вот тебе — пожалуйста, стоят три фотографии. Где ни находись, одна, по крайней мере, всегда смотрит на тебя. Вот я после окончания шестого класса. На другом снимке, сделанном прошлым летом, — у нас в саду, на третьем я еще малютка. Я замерла на месте, чтобы прийти в себя.
Направляюсь в следующую комнату — гостиную, где собиралась вся семья. Уже издали чувствуется запах ароматической смолы: дедушка на буддийском алтаре воздавал дань уважения духам своих предков, а также духам жены и своего сына Сусуму. Осталась только половина ароматической палочки, но пепел еще дымится. Значит, дома кто-то есть. Дедушка не оставил бы горящую палочку или свечу в пустом доме: он боится пожара. Во время войны они с бабушкой, после того как вынуждены были прикрыть мастерскую, жили несколько лет в Осаке. А там почти каждую ночь сыпались с неба зажигательные бомбы. Они часами сидели в темноте, ожидая, что сгорят заживо, и с тех пор боялись любого огня.